Таня проболела почти полторы недели. Всё, как и говорил ей лекарь. Первые несколько дней своего недомогания она вообще не помнила. Последнее воспоминание — она, умаявшись вознёй с захворавшим мальчиком, с трудом добрела до собственной спальни, как-то умудрилась принять ванну и вырубилась, упав головой на подушку. Дальше провал, тьма. Спать ложилась уставшей, но при памяти, а вот первый раз в себя пришла лишь через сутки. Да и после, в течение ещё двух дней временами выпадала из жизни на несколько часов. А приходя в себя, иногда обнаруживала у своей постели интересных посетителей.

Она научилась хитрить, притворяться спящей или без сознания. Не реагировать на слова, касающиеся её или мальчика, чьей названной матерью она стала. Подслушивать. Неприятно, но полезно.

Экшворд приходил каждый день, иногда помогал приставленным к Тане девушкам, поить её лекарствами. А чаще просто молча сидел рядом. Она тоже молчала, делая вид, что спит. И это молчание было таким приятным. Почему-то пришли на память сказанные Эшем слова, что некоторым людям слова не нужны. Иногда просто достаточно находиться рядом.

Дан тоже пару раз заглядывал. Может и больше, точно никто же не скажет. Первый раз он молчал, а потом коснувшись тихонько кисти, чуть слышно выдавил из себя:

— Прости.

Второй раз он сразу присел на краешек кровати и долго сидел, держа Таню за руку, перебирая, поглаживая пальцы, пока не натолкнулся на родовую метку чуть выше запястья, и тут же рассержено зашипел. А потом столкнувшись в дверях с братом, уверенно заявил:

— Это на Ариана. У неё нет родинки между мизинцем и безымянным пальцами. И на ней нет амулета, меняющего внешность. Ты обманул меня!

— Разве? — удивился старший Экшворд. — Я никогда не говорил, что это моя первая жена. Ариана мертва. Ты сам её похоронил, не так ли?

— Да, чтобы тебя демоны взяли! — вскричал младший. — Почему ты меня постоянно в чём-то подозреваешь?

— Держись подальше от моей жены, Дани. Недавно ты сетовал насчёт отложенной свадьбы. Так вот, у тебя есть моё согласие. Можешь назначать дату. И не болтай про Ари и её родинки.

— Так ты знал!

— Что вы были близки одно время? Догадался по вашим взглядам. Ты выглядел слишком уж самодовольным, а она виноватой.

— Это было один лишь раз, — очень тихо сказал Дан. — Я дурак, напился тогда. Мы поругались, а потом… Тебя не было три дня. Ари угрожала всё тебе рассказать, а потом передумала. Прости…

— Тьяну я тебе не прощу, Дан. Готовь обряд с Аквикой, раз у вас всё слажено, но жить будете в другом месте.

— Гонишь? Боишься, что новоявленной жёнушке надоест твоя уродливая рожа? — не удержался от подколки Дан, а уходя громко стукнул дверью.

— Это неправда, — не выдержала Таня, встретившись взглядом с Эшквордом. — И вовсе она не уродливая. Я проснулась от шума, а тут…

Словно оправдываясь, объяснила она.

— Вы не поможете мне встать? Я хочу умыться.

— Может позвать Наяну? — задумчиво глядя на Таню, поинтересовался герцог.

— Нет, не нужно, — воспротивилась она, а потом заметив странный взгляд Эша, спросила:

— Что вы так на меня смотрите?

— Думаю, что вы будете делать, если я вас сейчас поцелую?

— Укушу, — честно предупредила Татьяна. — Я несколько дней провела в кровати, не принимая ванну, не умываясь, наконец, с вороньим гнездом вместо причёски. Вы хотите, вогнать меня в краску, чтобы я чувствовала себя неловко?

— Вы прелестно умеете смущаться, — наклонившись к ней, шепнул на ушко Эш. И возвращая комплимент, добавил:

— И совсем не выглядите так страшно, как пытаетесь меня уверить. Так, что?

— Я заразная. Заболеете, — привела она свой главный аргумент.

— Вы меня исцелите. Как Рэма. Будете поить лекарствами и рассказывать сказки, моя не фея. На ручки не прошусь, но от ласкового слова и поглаживания по голове, не отказался бы, — прижимая её к себе, и проведя руками по спине от плеч до ягодиц, а потом обхватив ладонями в талии, приподнял над полом, так, чтобы они глазами оказались на одном уровне.

— Вы несносны, Ваша Светлость!

— Но вам, кажется, это нравится, — усмехнулся Экшворд в ответ на её нарочитое возмущение.

Да, нравилось. Он слегка подтрунивал над ней, шутил, говорил комплименты, очаровывал, приручал, иногда насмехался над собой, но делал это так, что хотелось улыбнуться в ответ и заверить в обратном.

— Отпустите, — попросила она. — Мне действительно очень неловко. Ну, хотите, я сама вас поцелую, но позже? Когда мне станет получше.

— Хочу. Обещаете?

— Обещаю, — согласилась Таня.

С этого дня она резко пошла на поправку. Вставала уже самостоятельно, подолгу сидела в кресле у окна и время от времени играла с ребёнком. Малышу нашлось достаточно забав в течение дня, но вечерами он устраивал скандалы, требуя маму со сказкой. Первые три дня Таниной болезни мальчиком занимался Эш. Сидел и читал сказки, носил ещё не совсем здорового малыша на руках. Об этом ей по секрету рассказала Рина, когда приводила ребёнка проведать маму.

Просто идеальный муж. Вот это и отпугивало.

Таня набиралась сил. Запланированный визит ко двору всё откладывался и откладывался. А она, этому была откровенно рада. Недостаточное знание местного этикета никуда не спрячешь. А прочитанных на эту тему книг оказалось маловато. Не к Эшу же обращаться с просьбой? Вроде того: «Дорогой супруг, ваша жена простолюдинка из другого мира, этикетам и придворным танцам не обучена. Не показывайте её высокому обществу — засмеют». Это уже будет ни в какие ворота.

Но платье к визиту шилось. Герцог распорядился. И нарядный костюмчик Рэму. В родовых цветах.

Просидев несколько дней в своей комнате, она однажды утром сказала себе: хватит! Достаточно киснуть, ничего не делая. Впереди уйма работы, а она расклеилась, сидит и себя жалеет. Нюни распустила.

И началось. Достав, привезённые из дома инструменты и приспособления, попыталась исследовать собственную кровь. Как повлияла инфекция на клетки крови? Уровень проверки примитивный, всё приходится делать вручную и медленно. Зато она смогла описать действие вируса на организм взрослого одарённого и сравнить с аналогичным, но уже в отношении простого человека. Вместе с Таней, а точнее, чуть позже, заболела ещё одна девушка — служанка, помогавшая Рине ухаживать за малышом.

Под лабораторию для себя она приспособила одно из предложенных Экшвордом помещений. А, что? Его за язык никто не тянул. Сам напросился, и только дурак упустит возможность и не воспользуется столь щедрым предложением.

Она дурой себя считать не желала. И не только в этом. Болезнь дала возможность спокойно обдумать всё случившееся. Разложить по полочкам, принять в душе. Не просто смириться, а именно оценить новые перспективы.