В три часа дня Ленни, по обыкновению закрывая мастерскую, сунул голову в дверь:

– Одного не хватает.

– В смысле? – не понял аллен.

– Число не сходится. Одного человека не хватает.

аллена охватило предчувствие:

– Мэссинджера посчитал?

– Последний раз я его видел, когда он пил кофе и разговаривал с тобой.

– Потом он работал на ленточной пиле, – вмешался Зак. – Еще сказал, что нигде больше о нем не будут так заботиться.

– Мать вашу! – аллен вскочил и бросился в мастерскую.

Там, под столом, лежал обрубок руки. В сушилку вел кровавый след.

– Лишь бы живой! Лишь бы живой… – повторял аллен.

Открыв дверь, он увидел на полу тело Папаши Мэссинджера. Рабочий комбинезон насквозь пропитался кровью.

На следующее утро в мастерской только и говорили, что о самоубийстве Папаши.

– Интересно, какие ему устроят похороны, – произнес Ленни.

– Он думал, что всем на него плевать и ему нечего ждать от жизни, – сказал аллен.

– Хорошо бы, чтобы ему включили музыку, – добавил Зак. – Как думаете, будет музыка?

аллен покачал головой:

– Нет, сунут в могилу как попало. Похороны за государственный счет. У него нет родных, некому заниматься музыкой.

– Эх, разрешили бы нам пойти на похороны, – сказал Ленни.

– Держи карман шире, – ответил Зак.

– Похоронная музыка бывает разная. Смотря что человек больше всего любил при жизни, – произнес аллен.

– Да кто ж знает, что любил Папаша? – заметил Зак.

аллен задумался.

– Был один звук, который он любил больше всего на свете…

Он протянул руку и включил ленточную пилу, одобрительно кивнув головой, когда гудение перешло в высокий визг. Зак включил шлифовальный станок. Один за другим пациенты в восстановительной терапии повключали в память о старике все четырнадцать станков и стояли, слушая визг, рев и ощущая вибрацию пола под ногами.

Ленни Кэмпбелл сказал, что, пока его не отправили в тюрьму, надо провернуть еще одно дельце:

– Разобраться с «прижигалкой».

– Каким образом?

– Ты в электрике волокешь. Сам догадайся.

– Раньше волок, теперь нет.

томми было так стыдно, что он не смог избежать электрошока, что он с тех пор держался от электричества подальше. аллен поглядел в окно. Микроавтобус шоковой терапии был припаркован прямо под ними, вплотную к стене.

– И не мечтай, – вздохнул Зак. – С этой адовой машиной ничего не сделать. Все продумано. Если кто-то пожалуется и начнут расследование, выедут за пределы больницы – и доказательства тю-тю. Они поджарили Джоуи Мейсона, а когда его адвокат сообщил федералам и те пришли проверять, то ничего не нашли. Один из этих мордоворотов отогнал «прижигалку» в город и припарковал возле торгового центра.

– Надо ее сломать, чтобы они не смогли уехать, – предложил Ленни.

– Я бы с удовольствием поучаствовал, – сказал аллен. – Может, спустить на веревке какое-нибудь зажигательное устройство?

– Нет, не получится. Я уже давно прокручиваю это все в голове. Когда они тебя поджарили, Билли, я решил, что обязательно поквитаюсь. И вот придумал.

– Серьезно? Выкладывай!

Ленни указал пальцем:

– Что там на стене рядом с окном?

– Ничего, – ответил Зак.

– Водосточная труба, – подсказал аллен.

– А из чего она?

– В этих старых домах все трубы медные.

– А машина припаркована у стены, рядом с трубой! – воскликнул Зак.

аллен нахмурился. Может быть, томми до электрошока и проследил бы мысль Ленни, но сейчас он совершенно ничего не понимал.

Ленни взглянул на часы.

– По-моему, помощник Арни Логана из зоотерапии сейчас вынесет мусорные баки. Гляди внимательно, Билли.

аллен устроился у окна, не спуская глаз с двери. Ленни взял из шкафа в мастерской пару проводов, дал подержать Заку, а сам достал резиновые перчатки. Затем открыл щиток, который питал станки, и подсоединил провод.

– Помощник Логана вышел, – сообщил аллен.

Он внимательно смотрел, как дежурный выкатывает во двор мусорные баки и неспешно направляется к машине.

– Идет к «прижигалке».

Дежурный обошел микроавтобус, чтобы его не было видно от двери, задрал рубаху и достал что-то вроде черной веревки.

– Господи! Да это же кабель, которым мы собирались подать ток на главную решетку!

аллен описывал действия дежурного, который быстро подсоединил один конец кабеля к заднему бамперу, а другой – к нижнему краю медной водосточной трубы.

Ленни выбил окно молотком, взял концы изолированных кабелей, подсоединенных к щитку, и протянул руку сквозь решетку.

– Все назад! – скомандовал он. – Три-четыре!

Когда он прижал провода к меди, ток побежал не только по трубе к машине, но и по всем водосточным желобам к крыше. Послышался гул, лампочки потускнели из-за скачка напряжения. Ленни оторвал провода от трубы и просунул руку обратно в комнату.

От машины внизу поднимался столб черного дыма.

– Черт! – ликующе крикнул аллен. – Резина горит! Расплавились покрышки! Внутри «прижигалки» теперь сплошное месиво!

Пациенты столпились у окна и что-то радостно выкрикивали. Из разных блоков доносились звон бьющегося стекла и победоносные вопли.

– Одно нехорошо, – печально заметил аллен, указывая на кружащие в воздухе перья, – голуби погибли.

Теперь, когда войну отменили, Мэри решила не возвращаться в Афины, несмотря на просьбы родителей продолжать учебу в университете.

Она просто не могла. Не сейчас, когда каждая секунда с Билли становилась откровением и приносила радость, смягчая депрессию. Она была намерена оставаться в Лиме, пока его не переведут, а потом ехать вслед за ним. Пока она в состоянии помочь, она будет рядом. Она никогда не называла это любовью. Не решалась дать своим чувствам какое-то имя.