Подобно Иисусу, Фило испытал мученическую смерть, за три дня побывав на задворках рая, ада, разных преисподних и нескольких стран, и затем был возвращен на этот свет, чтобы начать свое великое путешествие длиною в жизнь. Но разница между ним и его предшественником, как понял Фило, когда свежие силы наполнили его кровь, состояла в том, что Иисус был крещен лишь водой. Фило же был крещен огнем. Доказательством искупления грехов и превращения были его волосы. Когда сняли повязки с тех частей его тела, которые прошли очищение огнем, то увидели, что волосы двадцатиоднолетнего юноши стали совершенно седыми.

Он воспринял это как знак.

Большие свершения ждали его, дорога к славе и Богу. Фило понял, что Ленора предвидела это. Святая провидица, она знала. И поэтому ради его священной миссии она принесла себя в жертву.

Сейчас он все прекрасно видел, потому что Иисус объяснил ему, что произошло. Она знала, потому что была проницательной и мудрой, тогда как даже он сам не подозревал об этом. Она поняла, что Фило был Избранным, и ей нельзя вставать у него на пути.

Поэтому Ленора была готова совершить жертвоприношение: выйти замуж за человека, которого не любила. Теперь Фило слышал истинные слова, скрывавшиеся за ее «нет». Она говорила:

— Я присоединюсь к тебе, Фило, но не сейчас, ибо окажусь только помехой тебе. Я останусь с Джоном Мастерсом, пока ты не вознесешься в своем величии, и тогда я навеки буду с тобой.

Он больше не ненавидел Джона Мастерса, а скорее жалел его, потому что бедняга верил в любовь Леноры, и Фило думал, что когда придет время убрать Джона со своего пути, то он будет милостив к нему.

Лежа в больничной постели, от юристов юноша узнал, что унаследовал огромное состояние, прибыльные корпорации, дорогую недвижимость и неплохие выплаты по страховым полисам своих родителей. Но эти богатства мало что значили для Фило, который собирался править всем миром.

Причина возгорания была расследована и признана случайной. «Искры из камина», — было указано в официальном отчете, а следователь по поджогам довольно улыбался, переводя на свой секретный банковский счет сто тысяч долларов.

Фило был готов принять управление финансовой империей и начать свой тайный священный поход, но он не мог понять, почему все были так расстроены. Ведь настал славный момент, день веселья и радости. Зачем так печалиться о том, что случилось с его родителями? Они приняли мученическую смерть, чтобы их единственный сын совершил путешествие в ад, где три дня проходило его замечательное превращение, а потом вернулся к новой жизни. Все должны порадоваться за Батшибу. Теперь она сможет лично запугивать мертвых.

В волнении от нахлынувших воспоминаний Фило отставил напиток и взял снимок Кэндис и Гленна в аэропорту. Разрезав его ножницами на две половинки, он подошел к камину, где бросил фотографию Кэндис Армстронг, в ее бледно-розовой блузке, длинной юбке с оборками, с ее темными волосами, забранными заколкой, в огонь и смотрел, как она дымилась, чернела и превращалась в пепел. Пока только символическая смерть, но скоро все будет по-настоящему.

«Власть огня», — восторженно думал Фило.

Он подошел к телефону, позвонил и выслушал отчет об ужасной аварии на окраине Дамаска.

Положил трубку и обдумал последние новости. Люди сгорели заживо. Еще один знак того, что конец близок.

Он содрогнулся в приступе страсти. «Скоро, Ленора…»

Скоро весь мир познает наслаждение от огня.

— Мы не имеем ни малейшего понятия о том, где находимся. Спасибо нашему Джону Уэйну, — сказал Гленн, щурясь на восходящее солнце. Рассвет занимался над Сирийским плато — это было довольно безрадостное зрелище.

— А я-то думал, что вы будете мне благодарны, — проворчал Ян, закуривая сигарету. — Если бы я не выстрелил, эти сволочи поймали бы нас и продали в рабство. Верните мне пистолет.

— Черта с два.

— Это не ваш…

— Да замолчите уже! — закричала Кэндис. Двое мужчин пререкались с того самого момента, как Константин высадил их и вернулся в Дамаск. — Нам нужно найти способ попасть в Пальмиру.

Они обернулись, одновременно подумав, что она прекрасна в гневе.

— Что вы предлагаете? — спросил Ян. — Мы не можем вернуться на шоссе, теперь, когда нас ищут какие-то маньяки. А после того что случилось, они наверняка захотят отомстить.

Фургон кувыркается, падает колесами вверх, начинает гореть. Запертые внутри люди дико кричат.

Эти воспоминания преследовали их.

Константин пришел в ярость после произошедшего.

— Я, видимо, свихнулся, позволив вам уговорить меня отвезти вас, — сказал он, когда, отъехав достаточно далеко и убедившись, что их никто не преследует и можно остановиться, они свернули с главной дороги на проселочную, которая привела их в оливковую рощу. — Я знал, что это слишком опасно. Мы возвращаемся в Дамаск.

Но три иностранца твердо решили добраться до Пальмиры.

— Я вам больше не помощник, — отрезал Константин.

Они пробовали подкупить его людей, предлагая щедрое вознаграждение за помощь, но те видели, как горел автомобиль, и слышали жуткие крики жертв.

— Мы должны думать о своих семьях, — объяснил Константин, после того как Мусса побросал их вещи на землю и вернулся за руль своего «шевроле». И потом они уехали.

— Надо держаться подальше от основных троп и дорог. — Гленн нехотя согласился с Яном. — Друзья тех людей, сгоревших заживо, будут охотиться за нами. — И если за всем стоял Фило, то поисковая команда уже стала в три-четыре раза больше. Они не могли доверять первым встречным. — Нам нужен другой план действий.

— Как мне все это осточертело, — пробормотала Кэндис, схватив свою походную сумку и отправившись в заросли турецкого гороха. Гленн и Ян слышали, как она расстегивала молнию, копалась в сумке, недовольно бурчала, скрытая кустарником. Когда она вышла, они увидели, что на ней вместо юбки с оборками и прозрачной блузки надеты строгие брюки и застегнутая до самого верха шелковая темно-синяя блузка с длинными рукавами.

— Что… — только и успели они сказать.

Взвалив на плечо сумку и рюкзак, Кэндис устало поплелась из оливковой рощи обратно на шоссе, где, к их общему ужасу, под лучами раннего солнца подняла руку, пытаясь остановить какую-нибудь из проносившихся мимо немногочисленных машин.

— Чтоб ее! — воскликнул Ян.

Гленн уже бежал вслед за ней.

Слишком поздно. Уже второй автомобиль остановился с громким визгом шин.

Выяснилось, что водитель и пассажиры были компанией братьев, направлявшихся домой после продажи оливок на главном рынке Дамаска. Веселые молодые люди согласились подвезти незнакомцев в своем большом «мерседесе».

— Алан-ва-салан! — закричали они, когда машина тронулась с места. — Добро пожаловать в Сирию!