– Женя, я, конечно, не знаю, что именно и кого ты видела, но я лично верю в другое измерение. Вернее, даже в другие измерения. Глупо было бы думать, что мы все, я имею в виду, все живое, живем в какой-то одной плоскости. Мир гораздо сложнее, чем мы о нем думаем. И все потому, что мы мало что о нем знаем. Нам это просто пока недоступно.

Женя сидела на террасе и потягивала холодный лимонад. Петр после долгой и утомительной прогулки по саду Моне отправился к себе спать. Эмма на кухне пекла пирог с грушами, аромат разносился по всему дому и саду.

Слава богу, эта Эльза не увязалась за ними, они довезли ее до дома и высадили у ворот. Вот уже сутки, как Петр арендовал симпатичный синий «Ситроен», и теперь они могли кататься сколько душе угодно. Они и к Моне ездили на машине.

Для Жени, пока еще не искушенной богатыми на впечатления событиями, все это путешествие, этот роскошный по ее меркам дом, даже эта взятая напрокат скромная машина приносили какую-то болезненную радость. Она и сама не могла бы объяснить свое состояние. Да, все хорошо, красиво, удобно, и ей бы радоваться от души, наслаждаться всеми этими благами, как это получалось у нее в первые месяцы замужества, когда Борис старался окружить ее роскошью и просто заваливал подарками, но как-то пока не получалось. Да и как она могла расслабиться и хотя бы на миг почувствовать себя по-настоящему счастливой, когда она так и не поняла, что с Борисом и где он, а тут еще эти разговоры про другие измерения, эти странные метаморфозы, происходящие то в самолете, то уже здесь, в Живерни…

И теперь – Тоня! Она – туда же! Да кто спорит, что мир сложный? Но вот только Петр почему-то не видит появляющуюся в разных местах девушку Лизу из самолета, а она, Женя, видит.

«А что, если я и не во Франции вовсе, а нахожусь сейчас в психиатрической лечебнице, и все это вокруг меня – лишь плод моего воображения? Как проверить?»

Возможно, по дороге из Калины я уснула, потеряла управление и попала в автокатастрофу, где повредила голову. И вот я нахожусь в коме, лежу в палате, подключенная к самым разным аппаратам, поддерживающим мой организм, рядом со мной на стуле сидит Боря с заплаканными глазами, тут же – Петр.

«Петр… Возможно, на какой-то миг, – подумала она, – я вынырнула из комы, и как раз в этот момент и увидела заросшего и поникшего Петра. И это не из-за Бориса, попавшего в беду или погибшего, он так выглядел, а из-за меня!!!»

Она, резко перебив Антонину, продолжавшую рассуждать об измерениях и сложном устройстве мира (вероятно, к этому времени она уже добавила в баночки с огурцами уксус и закупорила их, присела отдохнуть возле раскрытого окна и вот теперь может спокойно поболтать), поделилась своими сомнениями.

– Женя! Ну, придет же такое в голову?! Нет, моя дорогая, ты, слава богу, не в коме. Ты в Живерни. Все нормально. Не загоняйся, постарайся не думать о плохом. Не забывай, что ты в положении и тебе вообще запрещено нервничать. Постарайся извлечь из этого путешествия все самое приятное и полезное. Надеюсь, ты хорошо питаешься? Тебя там кормят не только одними круассанами? – Тоня засмеялась, и ее смех немного взбодрил Женю.

Нет-нет, она точно не в коме. Все в порядке. И если уж сама Тоня, эта твердо стоящая на ногах и не склонная к фантазиям женщина, допускает наличие других измерений, то почему бы и самой Жене не прекратить это отрицать? Возможно, это самое отрицание выглядит в глазах окружающих глупо!

Ну, на самом деле, что мы знаем о вселенной? Совсем немного. Действительно же существует много доказательств того, что и до нас существовала развитая цивилизация.

Женя сама много раз смотрела научно-популярные фильмы на эту тему, какое-то время назад даже была увлечена этим! Тогда почему же сейчас она так вздыбилась и начала все отрицать? Разве не у нее на глазах постарела Лиза в самолете? Она же видела это собственными глазами! Может, и не только она в этот момент изменилась! Может, самолет в это время попал в… портал!

Так-так… Но почему же, когда он вынырнул оттуда, Лиза не вернулась в свое прежнее состояние?

Так, стоп. А сама Женя. Почему же она сама не постарела? Или постарела, да не заметила этого?

Нет-нет, она больше не будет думать об этом. Пусть все идет как идет. Пусть Эльза рассказывает им с Петром разные интересные истории об измерениях. Пусть появляется Лиза в обрамлении роз. Главное – не волноваться.

– Что? Ты думаешь, что здесь все едят одни круассаны? – засмеялась она. – Тоня, сегодня на обед Эмма, наша помощница и просто замечательная женщина, приготовила нам с Петром мясо по-бургундски. Это тушеная говядина с картофелем. Все это, как я поняла, тушится чуть ли не целый день, а потом добавляется вино. Ум отъешь, Тоня!

– Вот и хорошо. Кушай, гуляй, спи, набирайся сил.

– Ты прости меня, что я дергаю тебя… У тебя же семья, дела, заготовка.

– Да ты не представляешь себе, как я всегда радуюсь твоим звонкам. И переживаю за тебя, если ты долго не звонишь. Обнимаю тебя, моя дорогая.

– И я тебя… – Она поцеловала трубку.

Внимание Жени отвлекла машина, подъехавшая к воротам. Тотчас из дома вышла Эмма, словно заранее была предупреждена, и, машинально улыбнувшись Жене, застывшей с бокалом лимонада в руке, быстрым шагом направилась к появившемуся за калиткой человеку. Через пару минут она уже несла большую коробку в одной руке и внушительных размеров картонную папку – в другой.

Женя бросилась ей помогать, взяла папку. И тотчас улыбнулась: это же бумага! Вот точно бумага! Это курьер привез заказанные Петром материалы для живописи. Невероятно!

Эта посылка, эти сокровища, которые Женя потом разложила в своей комнате на кровати, доставили ей настоящую радость! Все эти коробочки, тюбики, кисточки, разные приспособления, палитра, пачка толстой специальной акварельной бумаги – настоящая роскошь!

У Жени руки зачесались – так захотелось рисовать!

Желая поблагодарить его немедленно, она бросилась в ту часть дома, где располагался кабинет Петра, и, несмотря на то что знала, что он наверняка сейчас спит, все равно тихонько постучала – а вдруг он уже проснулся и теперь сидит за ноутбуком и пишет что-то!

Но ей никто не ответил. Тогда она, из чистого любопытства, убедившись, что ее никто не видит, осторожно