Все внутри было солнечно-полосатым от жалюзи. И даже раскрытый ноутбук.

Она, находясь в каком-то возбужденном и даже веселом состоянии, подошла и коснулась пальцем сенсорной панели ноутбука.

Экран тотчас ожил, и она увидела текст.

«…знаю, что ты никогда, возможно, не увидишь этот роман, потому что никогда не узнаешь, что автор – я. Но, с другой стороны, почему бы не помечтать о том, что случится чудо, и мы с тобой все-таки встретимся! Вот так же случайно, как и познакомились. Ты будешь такой же прекрасной и легкой, мы расцелуемся с тобой прямо на улице, я приглашу тебя в кафе, где закажу тебе самое вкусное шампанское, и мы предадимся воспоминаниям.

Боже, как же я соскучился по тебе, моя дорогая. Не перестаю искать тебя, надеяться найти. Пусть ты хоть трижды замужем и у тебя куча детей, я все равно приму тебя любой, главное, чтобы ты этого хотела. Знаешь, иногда меня охватывает страстное желание отправиться в Стамбул, туда, где мы с тобой были так счастливы. Побродить по тем местам, где мы с тобой…»

Женя выскочила из кабинета, красная от стыда. Вот как она посмела читать чужое письмо? Ведь это было практически любовное письмо, в этом она нисколько не сомневалась.

«Что же это получается, – размышляла она по дороге к себе, – Петр пишет вовсе и не роман, а письма своей возлюбленной Наташе, той самой женщине, с которой он был так счастлив в Турции и которую потом потерял? Хотя разве не бывает романа в письмах? И ведь написано вроде бы неплохо. Во всяком случае, без ошибок. Хотя ну при чем здесь ошибки?! Сколько искренности и любви в нем!

Бедный-бедный Петр!»

И тут она увидела его самого, выходящего из своей спальни, и бросилась к нему, крепко его обняла:

– Спасибо вам большое за краски! Не ожидала, что вы отреагируете так быстро!

– Ну, будет тебе… Что это ты так разволновалась? Ничего и не быстро. Пока мы с Эльзой по телефону обсуждали, что именно тебе нужно, прошло часа два, если не больше! Ну а потом заказали экспресс-доставку. Ты извини, что с тобой не посоветовались – хотели, чтобы это был сюрприз!

– Какие же вы с Эльзой милые! И сюрприз получился!

Она вернулась к себе, переполненная совсем новыми чувствами. Сейчас она приготовит себе удобное рабочее место и…

Так, но что она будет рисовать? Что? Если бы она догадалась поснимать на телефон цветы из сада Моне или те же самые кувшинки, что кружат голову всем художникам, вдохновленным ими (в том числе и самому Моне в свое время), то она тотчас принялась бы рисовать пруд, эти зелено-оливковые плавающие в воде листья, сами кувшинки…

Нет-нет, для того, чтобы заняться кувшинками, ей надо еще раз побывать там, подготовиться, напитаться ими. А пока она просто выйдет в сад и нарисует розы. Крупно. Пышные розы, растущие под открытым небом. Да, надо, чтобы рисунок отражал не только розовый куст, но и часть сада и голубое небо над ним.

И тут она вспомнила, что еще ей необходимо для того, чтобы начать работу. Стекло или пластик, на который она разложит мокрую марлю, а уж потом, на нее – влажный лист бумаги. Марля будет долгое время подпитывать бумагу, и тогда акварель ляжет на нее особым образом, и будет сливаться и впитываться плавно, без грубых потеков.

Женя закрыла глаза, представляя себе, с чего начнет работу.

Но где взять стекло или пластик? Вряд ли такое можно найти в самом доме. Может, в садовом домике позади гаража? Может, когда-то заменяли стекла и одно осталось не убранным? Или там найдется кусок прозрачного пластика?

Женя вышла из дома и направилась по дорожке к садовому домику – небольшому кирпичному строению с голубой дверью.

Она обернулась на скрип калитки. Обернулась и вдруг увидела идущую по дорожке… Лизу! Да, это была точно она! Только теперь на ней было белое веселое платье в маках, а на голове – белая шляпка.

Откуда она вынырнула? Из другого измерения? Или просто вошла в сад с улицы?

– Лиза? – Женя рванула к ней, боясь, что она сейчас же исчезнет, как призрак.

Но она не исчезла, не растворилась в воздухе, а побежала! Да так быстро, стуча каблучками, что Женя так и не успела до нее хотя бы дотронуться – призрак вбежал в дом, вполне себе громко и реально хлопнув дверью.

Женя – за ней следом.

– Лиза! – крикнула она, озираясь по сторонам в большом, залитом солнцем, холле. Но, кроме маленького диванчика и вазы с зонтиками, там никого не было.

Она поднялась к Петру, постучала в дверь. Он тотчас открыл.

– Только что в дом вошла девушка в белом платье с маками. Я бежала за ней, но не успела, она где-то здесь… Она не у вас? Это Лиза, та самая Лиза из самолета…

Произнося это, Женя в отчаянии всхлипнула. Она уже догадалась, что никакой реальной девушки не было, и что с этого момента, возможно, Петр будет воспринимать ее как потенциальную пациентку психиатрической клиники. И возможно, будет прав. И когда вернется Борис, то братья примут решение поместить ее туда, подлечиться. Но тогда не лучше ли ей больше не рассказывать Петру о своих галлюцинациях?

– Она здесь, – улыбнулся Петр, открывая шире дверь так, чтобы Женя могла увидеть сидящую возле окна женщину в белом платье в маках.

Это была Элиза. Да, вероятно, она снова вынырнула из своего измерения, чтобы молодыми проворными стройными ножками добежать до дома.

А что, если она не так стара, как могло показаться?

Женя решительно подошла к Элизе. Нет-нет, никакой грим не способен так изуродовать и покрыть морщинами кожу. Эта слегка обвислая кожа щек, глубокие носогубные складки, сеть морщин возле глаз, голубоватые мешочки под глазами… А руки! Морщинистые, в едва заметных коричневых пятнышках.

– Элиза? – Она улыбнулась одними губами, не испытывая особого восторга от присутствия гостьи. – Вы сейчас так быстро бежали по дорожке…

– Эх, моя дорогая Женечка, – вздохнула Элиза, цокая языком, – это я в молодости могла бежать по дорожкам. Сейчас уже прыть не такая… То тут болит, то там… Как говорит одна моя хорошая знакомая: «старость – это гадость». Поэтому вы, пока молоды, пользуйтесь своей энергией, бегайте, прыгайте, танцуйте, занимайтесь любовью, словом, наслаждайтесь жизнью каждую минуту!

– Какое у вас красивое платье. Такое летнее, в маках…