Ближе к вечеру перестрелка прекратилась, и, хотя доходившиедо них слухи были один тревожнее другого, ночь прошла на удивление спокойно итихо. Однако первое, о чем стало известно с утра, – что солдатывзбунтовались и отказались стрелять в толпу. Фактически они просто развернулисьи ушли обратно в казармы. Так началась революция.

Кое-кто из юношей отправился днем на разведку, но онивернулись довольно быстро и сами забаррикадировали двери. Пока обитателямбалетной школы ничто не угрожало, но доносившиеся с улиц новости перебаламутиливесь их замкнутый изолированный мирок и с каждым днем становились все болеегрозными. Пятнадцатого марта стало известно, что государь император подписалотречение за себя и за наследника цесаревича в пользу своего брата, великогокнязя Михаила, и что его арестовали прямо в поезде, на пути с фронта в ЦарскоеСело. Никто не понимал и не желал мириться с тем, что происходит. Аннанедоумевала вместе с другими. Доходившие до них сведения попросту неукладывались в голове.

Прошла еще неделя, когда двадцать второго марта Аннаполучила торопливо нацарапанную записку от Николая. Ее доставил один изгвардейцев, получивший разрешение покинуть Царское Село. Николай писал:

«Мы под домашним арестом. Мне выходить не запрещают, но я немогу их оставить. Великие княжны заболели корью, и императрица ужасно боится заних и за Алексея. Милая, оставайся там, где тебе безопаснее всего, оставайся ижди меня, а я приеду при первой возможности. Молю Господа о том, чтобы мы вновьпоскорее были вместе. Помни: я люблю тебя, люблю больше жизни. Не пытайсяотправляться куда-то одна посреди этой заварухи. Дождись меня, что бы нислучилось.

С любовью, твой Николай».

Она снова и снова перечитывала записку, сжимая ее втрясущихся руках. В это было невозможно поверить. Император отрекся, а егосемья оказалась под домашним арестом. Невероятно, немыслимо! И теперь Аннаужасно жалела, что уехала из Царского Села и оставила их одних. Ей бы хотелосьбыть рядом, чтобы поддержать в случае опасности. А если понадобится, то иумереть.

Март уже был на исходе, когда в балетную школу явилсяНиколай – измученный, непохожий на себя. Весь путь от Царского Села он проделалверхом – иного способа не было. Солдаты, державшие императорскую семью подарестом, позволили ему уехать и пообещали, что пропустят назад. Николай, нескрывая тревоги, усадил Анну в коридоре возле кабинета мадам Марковой иторопливо, но решительно сказал, что им следует немедленно покинуть Россию, ичем скорее, тем лучше.

– Близится великая смута. Никто не в состояниипредсказать, что будет здесь завтра. Я убедил Мери, что она должнабезотлагательно вернуться домой и забрать с собой мальчиков. Она так и осталасьанглийской подданной, и ей не станут чинить препятствий. А вот к нам вряд либудут так же снисходительны, если мы останемся здесь. Я.хочу дождаться, покадевочки оправятся от кори и станет ясно, что им не грозят осложнения. А потоммы сразу же отправимся в Америку, к моему двоюродному брату в Вермонт.

– Просто ушам своим не верю. – Анна не могласлушать его без ужаса. На ее глазах за какие-то несколько недель весь прежниймир рассыпался в прах. – Как они там? Им очень страшно? – Онаискренне переживала за императорское семейство – им и без того приходилосьнелегко в последнее время.

Николай грустно сказал:

– Нет, они все держатся на удивление отважно. А кактолько к ним присоединился сам император, все стали гораздо спокойнее. Стражане проявляет к ним ненужной жестокости, но не отпускает их из дворца ни на шаг.

– Что же с ними будет? – В глазах у Анны застылстрах за судьбу своих близких друзей.

– Пока трудно судить. Этот бесславный, тяжелый конецпотряс многих. Ходят слухи о том, что их переправят в Англию, к тамошнимкузенам, но ведь это потребует длительных переговоров. Может быть, им разрешатуехать в Ливадию, чтобы там дожидаться решения своей судьбы. В этом случае ясперва провожу их в Крым, а потом вернусь за тобой. Следует незамедлительноустроить наш отъезд в Америку. И тебе, Анна, нужно быть к этому готовой.

На сей раз не могло быть и речи об уговорах, спорах иколебаниях. Анна восприняла это как должное: она поедет вместе с ним.Напоследок Николай вручил ей пачку бумаг и деньги. Ей придется самойпохлопотать о билетах и оформить все документы в ближайшие же дни. Николай былуверен, что к тому времени состояние его пациентов улучшится настолько, что ихможно будет покинуть без опасений.

Однако Анна, распрощавшись с Николаем, не находила себеместа от тревоги. А вдруг с ним что-то случится? Уже сидя верхом, он обернулсяс улыбкой в последний раз и попросил не бояться за него, ведь рядом с царскойсемьей он находится в еще большей безопасности, чем Анна в своей балетнойшколе. Конь взял с места в карьер, и Анна поспешила укрыться в надежных стенах,прижимая к груди документы и деньги.

Прошел долгий, томительный месяц ожиданий и неизвестности.От Николая не было никаких весточек, и все, что ей оставалось, – пытатьсявылущить зерно истины из слухов, переполнивших город. Судя по всему, судьбаимператорской семьи по-прежнему была неопределенной, и никто не знал, то ли ихбудут держать в Царском Селе, то ли позволят перебраться в Ливадию, то ливообще отправят за море, к английской родне. Слухи были один невероятнее другого,а из двух кратких записок от Николая Анне не удалось узнать ничего нового. Дажев Царском Селе никто не мог сказать ничего определенного, когда и где этозакончится.

Дожидаясь, пока Николай будет волен приехать за ней, Аннаэкономила каждую копейку, и с тяжелым чувством вынуждена была продать даженефритового лягушонка, подаренного ей когда-то Алексеем. Там, в далекомВермонте, им гораздо нужнее будут деньги.

Через командование полка Анна постаралась связаться с отцоми вкратце написала ему о принятом решении. А полученный вскоре ответ принес ейновое горе. Убили третьего из ее братьев. И отец настоятельно советовал Анне несомневаться и поступать так, как велит Николай. Он отлично помнил ихзнакомство, хотя и не догадывался, что Николай женат, и предлагал ейотправиться в Вермонт. Он сам найдет ее там, если останется жив. Рано илипоздно война и смута кончатся – может, тогда они сами вернутся в Россию? А покаотец благословлял Анну в дальний путь, говорил, что любит ее, и просил молитьсяза судьбу России.

Письмо потрясло Анну до глубины души: неужели она навсегдалишилась еще одного брата?! И внезапно на нее снизошло ужасное предчувствиетого, что ей больше не суждено увидеть своих родных. Теперь каждый день сталдля нее настоящей пыткой, она терзалась от страха за Николая и близких. Ейудалось купить билеты на пароход, отправлявшийся в конце мая, но только впервых числах мая удалось получить весточку от Николая. Он едва успел набросатьей пару строк – так спешил отправить записку с подвернувшейся оказией.

«Здесь все хорошо, – писал Николай, стараясь ееуспокоить, и Анна молилась от всей души, чтобы так оно и было. – Мыпо-прежнему ждем новостей. Нам обещают то одно, то другое, и до сих пор неполучен твердый ответ из Англии. Это доставляет императорской семье немалуютревогу. Но все стараются не падать духом. Наверное, в июне им все же удастсяуехать в Ливадию. Мне придется подождать еще немного. Сейчас я не могу ихпокинуть – надеюсь, ты все понимаешь. Мери с мальчиками уехала на прошлойнеделе. Обещаю, что не позднее начала июня я приеду к тебе в Санкт-Петербург. Адо тех пор, любовь моя, старайся не рисковать понапрасну и думай о Вермонте и онашем будущем. При первой возможности я ненадолго выберусь к тебе, чтобыповидаться».