нее и подыхал. А она такой спокойной была, смирившейся. С ее губ срывалась уродливая, ужасающая правда… П*здец, эти ублюдки сделали с ней … я даже думать об этом не могу – выворачивает. А она словно простила всем… отпустила это дерьмо…

Меня трясет. В ушах – шум, а внутри нарастает гул. Она время от времени замолкает, давая мне возможность приглушить громкость своих эмоций. Но я знаю, что дальше будет хуже… и Алена продолжает.

– Когда они избили Катю, а потом все равно изнасиловали так, как им того захотелось, я поняла, что сопротивляться бесполезно… – ее голос хриплый, уставший. В нем даже слез нет. Это же сколько лет она живет с этим адом внутри? Как нужно переломить себя, чтобы привыкнуть к нему настолько…

– И тогда один из них переключился на меня…

Бл*ть! Я больше не мог. Внутри такая боль, грудь разодрать хотелось и вырвать еб*чее сердце. Я задыхался, я сгорал изнутри, а она все говорила… Вспарывала тупым старым лезвием каждый мой нерв. Я долбанный ублюдок. Я оставил ее одну! Из-за меня моя девочка осталась в нужде, осталась один на один с грязным ублюдским миром.

Хотелось орать. Хотелось кромсать все на пути. Вскочил с дивана, заметался по комнате… Твою мать! Двенадцать лет она несла это. Отказавшись дать хотя бы шанс мне, отказавшись принять от меня помощь и любовь. И теперь мы оба… разбитые, сломанные.

– Где они? Кто эти ублюдки?

Алена молчала. Только во взгляде ее усталость сквозила.

– Их нет. Арслан убил каждого. Он спас меня, защитил… – проговорила хрипло. И это слова ее, будто последний гвоздь в крышку моего гроба.

Я засмеялся. Громко, выплескивая все то дерьмо, что сейчас было внутри меня. Я смотрел на нее и понимал, что она все еще та маленькая глупая девочка, маленькая лялька. Столько бед натворила. Схватился за волосы, сжал их пальцами – хоть как-то бы заткнуть это гнетущее чувство внутри. Боже, и ничего ведь уже не исправить.

– С чего? – посмотрел на нее. – С чего ты решила, что Арс был не в курсе? Почему ты не сказала мне?! Ты доверилась этому ублюдку и не смогла довериться мне!

Она вскочила, глаза полыхали злостью.

– Да потому что тебя оберегала! Ты бы бросился резать всех за меня! Я же знаю тебя, Чиж!

Ее слова вывели меня из себя.

– Ну и порезал бы, и хер бы с ними! Гнили, как и гниют в земле! Монатки бы собрали и вместе уехали и жизнь свою с нуля начали бы вместе! – я орал на нее. Видел, как она вздрогнула после первого крика. Видел, как собрались слезы в ее глазах. Я знал, что делаю ей больно, но я просто не мог держать это внутри.

– Меня спасала она… да мы полжизни, бл*ть, врозь! Полжизни каждый гребаный день вставать и засыпать с болью, которую ни один алкоголем не унять! На ху*ню себя тратили! Меня она спасти хотела…

В этот момент я ненавидел все вокруг. Себя, ее, да весь сраный мир!

Подошел к ней вплотную. Еле сдерживал себя, чтобы не схватить ее, да не тряхнуть как следует, чтобы мозги наконец-то встали на место! Чтобы поняла, на кого всю жизнь положила!

– А ты не думаешь, что полжизни с врагом живешь? Что Арслан все это замутил?! Он ведь знал, кто я и мог видеть нас вместе… либо просто узнать у братвы, что ты моя!

Скривилась. Взмахнула рукой, ударила ладонью по щеке. Волосы растрепаны, а в глазах пламя.

– Не смей, Чиж! – прошипела сквозь зубы, упирая мне в грудь ладонь. – Слышишь?! Не смей отбирать у меня последнее… потому что если все так, как ты говоришь, я просто пойду и спрыгну с моста… так будет проще, чем жить с мыслью, что я была обманута… Не смей этого делать… не ковыряй мои раны. Мне и так больно, как и тебе. Каждый чертов день, Чиж, больно. Но все эти дни я только о тебе и думала. Только этим спасалась.

Она выбегает из комнаты, а меня разрывает на куски. Эта боль невыносима. Сколько в жизни было страшного, но то, что происходит сейчас – ни с одной бедой несоизмеримо.

Удар. Звук рвется из глотки, царапает горло. До хрипа, до боли в грудине. Ору так, что уши глохнут. Молочу по стене, пытаясь унять хоть на толику это гнетущее чувство. А потом падаю на пол. Без сил, без чувств. Полное онемение. Прячу в ладони голову, сжимаюсь как в детстве, когда страшно было засыпать в кровати одному. Когда я был маленьким мальчиком и еще боялся монстров. Мне кажется, я разучился их побеждать. Я снова беспомощный, мелкий, никчемный засранец.

* * *

Чувствую чье-то касание. Поднимаю голову – она раскалывается. Перед глазами фэйс Дикого.

– Ты как? – хмурится друг, подает мне ладонь, помогая подняться.

– Живой.

Я все еще дезориентирован. Не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как отсюда выскочила Ляля. Тру лицо, пытаясь прийти в себя.

– Алена где?

Митя устраивается на диване, смотрит задумчиво на остатки вина в бокалах на журнальном столике. Пусть, бл*ть, даже не начинает.

– На втором этаже твоя Аленка, в комнате.

Митя напряжен. Пялится на меня. Понимаю, что Лялька все ему рассказала. Из груди рвется смех горький, стискиваю пальцами глазницы, чувствуя, что снова накатывает.

– Чиж, не натвори глупостей…

Поднимаю на него глаза.

– Он сдохнет, Дикий. Арслан не заслуживает быть за решеткой. Он должен быть в земле… ты же понимаешь, что он сделал все специально? Что с его подачи все происходило…

– Не факт, – Дикий пожимает плечами, откидываясь на спинку дивана. Сейчас, как никогда, меня бесит его спокойствие. – Зачем ему подставлять Алену под других? Он мог просто забрать ее…

– Я не знаю… голова кругом…

– Не пори горячку, Чиж. Он не знал. И тебя не вспомнил… Просто так все вышло. Арслан подсуетился вовремя, вот и все…

Митя подается ко мне, стискивает кулаки.

– Вань, ты же понимаешь, что дело еще не доведено до конца и нужно держать себя в руках.

А у меня оскомина при мысли об этом уроде.

– Я спас эту тварь от пули, – усмехнулся горько.

– Ты все правильно делал. Наша цель не Арслан, наша цель тот, кто стоит над ним. И только на этой сделке мы сможем узнать, кто крышует его. А когда мы возьмем их, я лично устрою для тебя допрос с Арсланом.

Я не хуже Дикого понимал, что выхода у