обвёл меня вокруг пальца, как неразумного младенца. Хотя о подлости, совершённой им, я узнал далеко не сразу.

Чему я удивляюсь? Я сам виноват.

Итак, меня зовут Дмитрий Истомин. Мне шестьдесят три года. Сейчас я лежу в больнице… И я подыхаю. И это так же точно, как и то, что сегодня шестое июня. Прекрасный и знаменательный для меня день. Хотя, нет, нет... Я скорее усомнюсь в том, что сегодня шестое июня, чем в том, что я умираю…

Да, Агасфер одурачил меня. Использовал. Я его понимаю. Он привык получать желаемое. И, как я понял, добиваясь цели он никогда не был особо разборчивым в средствах. А я попался… Наивный. Жалкий мечтатель.

«И вот за подвиги – награда!».

Впрочем, знаете! Где-то я даже благодарен Агасферу. Он оказал мне услугу. После того, как я убил его, я жил шикарно. Я жил роскошно и весело. Не задумываясь о завтрашнем дне. Я отпустил себя и позволил себе всё, на что раньше не хватало сил и дерзания. Где я только не побывал и чего только не вытворял… Мне есть что вспомнить! Я влюблялся, рисковал, кутил и предавался всем грехам и соблазнам. Я чувствовал себя беззаботным, свободным, сильным и неуязвимым. Мужчины завидовали мне и восхищались мной, а женщины влюблялись в меня и преклонялись… кхе-кхе… Я мог бы даже сказать, что я по-настоящему был счастлив, но об этом можно говорить только в прошедшем времени. Всегда. Весь мир крутился вокруг меня. Мне везло в делах, потому что я не боялся проиграша. Мне везло во всём. Меня называли счастливчиком. И даже баловнем судьбы. А мне это льстило. Как будто бы в этом была моя заслуга. Я упивался жизнью, а жизнь била через край.

Когда я вспоминаю этот пёстрый карнавал моей жизни, мне хочется смеяся и плакать одновременно.

Жизнь, жизнь, жизнь… Я жил. Я живу. Хотя то, что происходит сейчас жизнью уже не назовёшь. Я доживаю. Я вспоминаю.

Я многого достиг, хотя практически ничего для этого не делал. Во всяком случае, не прикладывал никаких особенных усилий. Всё было легко и просто. Как в детской компьютерной игре. Перепрыгивай препятствия и собирай бонусы. Нет никакого страха. Зато азарт гонит тебя на следуйщий и следуйщий уровень!

Гм… Мне интересно, я жалок или велик?

Жизнь, жизнь, жизнь…

Чёрт, последняя сигарета… Надо будет послать кого-нибудь в магазин. Который час? Шесть сорок пять.

Итак, мне шестьдесят три. Меня зовут Дмитрий Истомин…

Я не совершил ничего серьёзного. Не создал ничего настоящего. Мне казалось, что я всё успею. Ведь впереди у меня целая вечность.

Я лишь пускал круги на воде, но когда я окончательно пойду на дно, круги разойдутся, и никто, глядя на зеркальную поверхность воды, не вспомнит о том, что где-то здесь барахтался и плескался Дмитрий Истомин.

Я благодарен Агасферу, хотя он и сыграл со смной злую шутку. Кстати, дьявольски смешную шутку. Хе-хе…

Мне даже кажется, я слышу его каркающий смех. Слышите? (долгая пауза) Молчит. Замолк. Не смешно.

Мне шестьдесят три. Меня зовут…

Я слишком поздно понял, что старею. А, заметив, я был так ошарашен, что веселясь и иступлённо насилуя жизнь, не почувствовал медленно подкрадывающейся болезни. Смертельной болезни. Кхе-кхе… Твою мать…

Слава Богу, если верить специалистам, мучится мне не так уж долго. И за это могу благодарить только себя. Я так усиленно продрывал здоровье на протяжении почти трёх десятков лет, что болезнь, не встретив в моём организме никакого серьёзного сопротивления, очень быстро прикончит меня.

Мне больше нечего сказать. Вы тоже можете смеятся надо мной. Я это заслужил. Вашего осуждающего смеха.

Жизнь, жизнь, жизнь…

А с дедом мы ещё поквитаемся. Я ещё встану на пути Агасфера! Назло времени и пространству.

Берегите себя, дорогие мои. И до встречи в следующей жизни! Ведь смерть это ещё не конец, это только начало…

 

 

 

 

Вместо эпилога

 

Из раскрытого настежь окна веяло осенней прохладой.

Профессор Фоминский сидел за большим дубовым письменным столом, спиной к окну, в котором медленно сгущался вечер.

Кабинет был освещён ярко горящей люстрой, и, казалось, чем темней становилось за окном, тем ярче светила люстра.

Профессор играл в компьютерные шахматы. Он торжествовал. Партия близилась к своему логическому завершению. Искусственный интеллект явно уступал профессору. И это было приятно.

Раздался стук в дверь. Фоминский не успел пригласить войти, как дверь отворилась, и в кабинет вошёл молодо человек приятной наружности.

Профессор искренне обрадовался вошедшему:

- Виктор Александрович, дорогой! Очень рад вас видеть, хотя, признаюсь, сегодня вас не ждал.

- Здравствуйте, профессор.

- И вас не хворать, голубчик. Проходите, проходите, располагайтесь, а я тут релаксирую за партией в шахматы, - он ткнул пальцем в монитор. – Упрямая машина сама не сдаётся, играет до конца, а вот человек на её месте давно бы осознал, проанализировав ситуацию, свой неминуемый проигрыш.

Виктор Александрович обогнул стол и, встав за спиной Фоминского, заглянул в монитор.

- Да, шансов никаких. Два хода и мат.

Профессор, весьма довольный, рассмеялся и сказал:

- Партия была сложной. Пришлось попотеть. Но в результате – победа за мной. Далеко ещё компьютеру до человека.

- Вы играли на среднем уровне.

- Я? Где?.. Почему?..

- Вот, видите, - Виктор Александрович склонился к монитору. – В этой программе всего три уровня – слабый, средний, сильный. Вы играли на среднем.

Фоминский смутился и попробовал перевести разговор на другую тему.

- Вы прослушали записи, которые я вам давал?

Виктор Александрович достал из кармана маленький диктофон и протянул Фоминскому.

- Прослушал. Спасибо.

- Что скажете?

- Любопытно.

- Весьма, весьма любопытно, - с едва сдерживаемым энтузиазмом подхватил Фоминский. – Это уникальный пациент, уникальный.

- Не спорю, интересный случай. Но вот, что смущает… - Виктор Александрович прошёлся по кабинету, в задумчивости глядя себе под ноги. – Насколько твёрдо вы убеждены в диагнозе?

- На все сто, голубчик, на все сто! Вы же слушали записи?

- В том-то и дело! – Виктор Александрович решительно вернулся к столу и уселся в одно из кресел, стоящих напротив профессора. – Я слушал записи! Там два голоса! Знаю-знаю, вы скажете, что люди, страдающие шизотепическим бредом, прекрасно имитируют голоса, но эти бесподобные изумительные подробности, которые озвучивает второй голос – это нечто невообразимое, согласитесь.

- Не смешите меня, голубчик. Что-что, а фантазия у них настолько богатая, что порой даже проникаешься завистью, насколько красочно, подробно и убедительно