Перед последними словами он сделал недолгую паузу. Прозвучали они особенно жёстко, хотя и были сказаны прежним тоном. Контрабандный товар?

— Что за товар?

Слова его меня не поразили, скорее дали ответы на некоторые вопросы. Вот оно, значит, что. Теперь мне стало всё ясно. Выходит, Руслан не просто так перебрался из особняка в барак, не просто так болтался в порту.

— Это не важно, — пресёк он мои дальнейшие расспросы. – Те, кто этим занимается, прикрываются именем моего брата. И мне это очень не нравится. В Грате не безопасно, Ева. Сейчас – особенно. Поэтому, я тебя очень прошу, не лезь туда, куда тебе лезть не нужно.

— Неужели этим некому заняться кроме тебя?

— Некому, — отрезал он, и мне стало ясно – всё. Больше мне знать ничего не положено. Теперь действительно всё.

— Передайте жене, что ничего вкуснее я в жизни не ела, — попросила я, когда мы уже стояли возле автодома.

Давид вышел, чтобы проводить нас. Я надеялась, что увижу и Франческу, но этого не случилось.

— Готовит она просто потрясающе, — мягко улыбнулась. – Я бы с удовольствием взяла у неё несколько кулинарных уроков.

Руслан открыл дверцу машины и поставил на сиденье накрытую вафельным полотенцем плетёную корзину, принесённую Давидом в момент, когда мы уже собирались уходить. Судя по запаху свежего хлеба, который я уловила, в ближайшие пару дней о еде мы могли не беспокоиться.

— Обязательно передам, — взглядом проследив за скрывшимся в автодоме Русланом, Давид молча посмотрел мне в лицо. Теперь уже не оценивающе, но всё равно так, как будто раздумывал над чем-то. – Руслан сложный человек, Ева, — выговорил он наконец. – Просто тебе с ним не будет. Но если он решил жениться на тебе, это очень много значит. Поверь мне, малышка.

Ответить я ничего не успела. Вновь появившийся Рус спустился с ведущей в кабину приступки. Подошвы его тяжёлых ботинок оставили на влажной земле отпечатки, когда он, пройдя мимо меня, пожал руку Седому. Тот дёрнул его на себя, хлопнул по спине. Губы его искривились.

— Привози её к Франческе. Думаю, я смогу убедить эту бестию поделиться десятком рецептов с твоей девочкой.

— Привезу, — ответил Руслан. Он, вроде бы, всё так же улыбался, но я чувствовала, что улыбка стала другой. Более… глубокой.

Чем больше мы находились рядом, тем сильнее я улавливала малейшие перемены в нём. Никогда раньше я не замечала таких мелочей, просто не придавала им значения. Взгляд, движение рук, губ, интонация.

Выглянувший луч солнца прошёлся по волосам Давида, заиграл на них серебристым блеском, мазнул по мокрой земле, по покрытым щетиной скулам Руса. На прощание мужчины снова пожали друг другу руки.

— Иди в машину, — приказал Рус, когда Седой направился к каменному дому. Заходить внутрь он не стал – остановился на крыльце и, достав из кармана пачку сигарет, закурил, смотря в нашу сторону.

Сам Руслан внимательно осмотрел машину и только потом обошёл её. Уселся за руль и, дождавшись, когда я сяду рядом, завёл двигатель.

— С женой Давида что-то не так? – спросила, когда постройки скрылись из вида. Деревья, стоящие по обеим сторонам от дороги, беспокойно шумели, солнце опять скрылось.

Асфальта тут не было, колёса то и дело попадали то на кочки, то в выбоины. От стоящей рядом со мной корзины исходил потрясающий аромат. Учуяв его, Жордонелла запрыгнула на сиденье и принюхалась. Мяукнула и села рядом. Подняла голову и мяукнула снова, то ли недовольная, что не удалось забраться под полотенце, то ли ожидающая к себе внимания.

— С чего ты взяла? – Рус быстро глянул на меня.

— Не знаю, — погладила кошку, почесала за ушками. – Мне так показалось.

— Она не любит незнакомых людей, — нехотя ответил он.

— Почему?

— Потому что жизнь научила её быть осторожной, — хоть сказал он это относительно незнакомой мне Франчески, я записала слова на свой счёт. Потому что они были адресованы именно мне и служили предупреждением. – К тому же, она не может говорить.

Я приоткрыла рот, собираясь задать очередной вопрос, но пришедшая на колени Жордонелла отвлекла меня. Это было к лучшему. На сегодня вопросов достаточно и ответов, пожалуй, тоже. И для меня, и для Руслана.

Не задерживаясь, Жордонелла прошлась по моим ногам и оказалась рядом с Русланом. Примостилась на самом краешке сиденья, опять мяукнула, перебирая лапами в ожидании ласки. Рус небрежно провёл ладонью по её боку, не глядя, почесал, и она тут же замурлыкала, подставляя ему голову. Мои руки ей, видимо, пришлись не по нутру.

— Ну и чёрт с тобой, — глядя на млеющую кошку, бросила я и, взяв клатч, достала телефон.

Собираясь, я всё-таки нашла в квартире у Лианы зарядное устройство. На берегу сигнала не было, теперь же на экране высвечивалось несколько уведомлений о входящей почте. В основном, рассылка от модных бутиков, где мы со Стэллой побывали во время путешествия по Европе. Открыв фотографию изящных босоножек, я глянула на свои резиновые сапоги. Подумала и оформила заказ, добавив к босоножкам сумочку и заколку в виде завитой ракушки с жемчугом. Интернет пропал и появился снова, после чего окончательно исчез.

Убрав телефон обратно, я стала наблюдать за дорогой. Каменистая, покрытая рытвинами, она сменилась более ровной, деревья стали реже. Снова дождь…

— Не хочешь позвонить сестре?

Наткнувшись на взгляд Руслана, я отрицательно качнула головой.

— Не хочу.

— Может быть, всё-таки стоит?

— Может быть, и стоит, — не стала я спорить. – Но я не хочу.

— Если это принципиальность, вряд ли оно того стоит, — несмотря на начавший накрапывать дождь, Рус опустил стекло.

Свежий, наполненный запахами земли, озона и молодой листвы воздух проник в салон. Там, где я выросла, воздух был совсем другим – сладким. Вот только он не пах свободой.

— Как бы ты ни злилась на Стэллу, пойми одно – то, что она сделала, она сделала только потому, что заботится о тебе.

— Я устала, Руслан, — может быть, сказала я это с излишней горячностью, но пытаться что-то объяснить мне было не нужно. Это вызывало во мне только гнев. – Устала от того, что все пытаются построить мою жизнь за меня. Стэлла… Это не забота. Забота – это когда ты болеешь, а сестра приносит тебе горячий чай и уговаривает выпить молоко с мёдом. Это когда идёшь в магазин и думаешь не только о себе. А то, что сделала она… Я даже говорить об этом не хочу!

— Каждый проявляет заботу как умеет, — на меня Рус не смотрел. Одна его рука лежала на руле, вторая на боку свернувшейся на коленях кошки. – Позвони сестре, Ева, — уже более настойчиво.

— Я не буду звонить ей, — повторила, борясь с желанием встать и уйти в комнату. Что-что, а мои отношения со Стэллой его точно не касаются.