Кларинда снова откинулась на спинку шезлонга, за что была награждена беззубой улыбкой пожилой служанки. Зная, что Фарук не заставлял своих рабов учить английский, Кларинда могла спокойно разговаривать в ее присутствии.

Пожилая служанка вновь принялась полировать ее ногти на ногах, а Кларинда покачала головой:

— Мне удалось уговорить Фарука, чтобы он позволил мне ужинать с ними каждый вечер, однако мне приходится находиться под постоянным присмотром этого стервятника — его дяди. У Эша не было ни единой возможности не только передать мне записку, а даже сказать хоть что-то, кроме пустых банальностей.

Они с Эшем ни разу не оставались наедине после того утра в хамаме. Впрочем, возможно, это было даже хорошо, учитывая произошедшее. Кларинда все еще переживала из-за того, что оказалось достаточно всего одного поцелуя, чтобы разрушить ту ограду вокруг ее сердца, которую она строила целых девять лет. Одного очень долгого, очень влажного, очень горячего…

Кларинда замотала головой, отгоняя от себя сладостные воспоминания. Однажды страсть уже довела ее до серьезных неприятностей, и она не должна допустить, чтобы это случилось снова.

— Боюсь, наше время на исходе, Поппи, — проговорила Кларинда. — Осталось всего несколько дней до того, когда Фарук намерен сделать меня своей женой. — С ее уст сорвался отчаянный смешок. — Точнее, одной из своих жен.

Казалось, ее слова до глубины души поразили Поппи. Кларинде следовало хорошенько подумать, прежде чем делать такие признания в ее присутствии. Поппи всегда была более мягкосердечна, чем те, кто ее окружал. Поэтому, должно быть, она просто умирала от тревоги за Кларинду.

— Не теряй надежды, дорогая. — Наклонившись к Поппи, Кларинда ободряюще пожала ей руку. — Какие бы чувства к капитану Берку я ни испытывала, этот человек обладает невероятной изобретательностью. Он не сдастся, пока не найдет способа спасти нас. А потом мы уедем отсюда и забудем это место.

А Эш вернет ее Максимилиану, забрав у брата то, что тот ему должен, и опять растворится в ее прошлом, оставшись лишь горьким воспоминанием о том, что могло бы между ними произойти.

Судя по всему, слова Кларинды утешили Поппи не больше, чем ее подругу. Теперь, когда ее глаза не прятались под линзами очков, Поппи не могла скрыть блеск слез.

Не успела Кларинда поинтересоваться, в чем дело, в комнату вошел Соломон с большой плетеной корзиной в руках. Комнату мгновенно окутал такой аромат, что их рты наполнились слюной.

Поставив корзину на стол, Соломон взял кусок пергамента, лежавший на алом платке, который прикрывал ее, и с грациозным поклоном подал Кларинде.

Письмо было написано аккуратным почерком человека, учившего английский как второй язык.

— Фарук подумал, что мы не откажемся от дневной трапезы, поэтому он посылает нам свежеиспеченную ктефу, приготовленную его поварами. — Смущенная внушительными размерами корзины, Кларинда покачала головой. — Неудивительно, что у этого человека дюжина жен и в два раза больше наложниц. Наверное, он никогда и никому не отдаст свое сердце, однако ему отлично известно, как порадовать сердце женщины.

Странное подношение Фарука сделало то, чего не удавалось Кларинде. Ей бы следовало знать, что осушить тревожные слезы Поппи и вернуть ей улыбку может всего лишь корзина со сладостями.

Прислонившись к столбу во дворе замка, Эш ждал появления его хозяина. Фарук пообещал показать ему свои конюшни, и Эш обрадовался такому развлечению, надеясь, что оно хоть на время позволит ему забыть о желании придушить султана его собственным платком. Особенно учитывая, что прогулка по конюшням поможет ему придумать, как украсть оттуда лошадей. Ведь животные им обязательно понадобятся.

Глядя на небрежную позу Эша, никто бы и не заподозрил, что все его тело напряжено от волнения. Он уже начинал жалеть о том, что не нанял убийц, которые прикончили бы султана в пустыне. Если ему придется провести еще один бесконечный вечер, наблюдая за тем, как Фарук на его глазах то и дело трогает Кларинду, он задушит султана голыми руками.

К примеру, прошлым вечером Эш был вынужден спокойно попивать вино, наблюдая за тем, как Фарук, усадив Кларинду себе на колени, угощает ее тугим, сочным виноградом, осторожно засовывая каждую ягодку в ее пухлые губы, отчего волоски на затылке Эша вставали дыбом. А уж когда она засмеялась и игриво прикусила палец Фарука своими маленькими белыми зубками, Эш, забыв обо всем на свете, приподнялся, чтобы положить этому конец. Хорошо, Люк оценил ситуацию и вовремя потянул его сзади за одежду, чтобы усадить на место.

— Будь осторожен, мой друг, — прошептал Люк. — На карту поставлено слишком многое — не только твоя честь.

Возможно, Эшу было бы легче переносить внимание Фарука к Кларинде, если бы она сама не оказалась такой превосходной актрисой. Глядя на то, как она умело хлопает длинными ресницами, встряхивает волосами и, затаив дыхание, внимает каждому слову султана, самый внимательный наблюдатель поклялся бы, что эта женщина влюблена и полностью предана человеку, который скоро станет ее мужем.

Наблюдая за тем, с какой легкостью Кларинда обводит Фарука вокруг своего изящного мизинца, Эш невольно спрашивал себя, не стал ли он сам такой же жертвой собственной доверчивости. А что, если его страсть к ней была настолько сильна, что он решил, будто и она испытывает к нему такие же чувства? Возможно, именно поэтому она так быстро приняла ухаживания Дарби, когда он уехал.

И едва ли бурный темперамент Эша могло унять осознание того, что у него было не больше права на ревность к Кларинде, чем на поцелуй в то утро в хамаме. Он вообще не мог ни на что претендовать. Сейчас она принадлежала Максу, а он был всего лишь наемником, единственной задачей которого являлось вывезти ее из этого места и вернуть в руки брата, чтобы Кларинда могла стать графиней, для чего она и появилась на свет.

Мрачные размышления Эша прервал Фарук, который наконец спустился во двор. Султан, как обычно, был в приподнятом настроении, однако его походка казалась еще более пружинистой, чем всегда, в этот знойный день. Очки в проволочной оправе нелепо смотрелись на кончике его породистого римского носа.

Эш недоуменно уставился на очки.

— Разве это не?..

— Нет! — уверенно перебил его Фарук, снимая очки и засовывая их в карман своих просторных штанов. — Это совсем не так.

Заинтригованный странным поведением султана, Эш пошел рядом с ним, с легкостью поспевая за его быстрым шагом. Куда проще было бы презирать Фарука, не будь тот таким чертовски милым человеком. Конечно, внешне он отличался от того пухлого и неуклюжего паренька, каким Эш знал его в Итоне, но внутри оставался таким же — дружелюбным, щедрым, жаждущим нравиться и выражать симпатию. Если бы Фарук ухаживал за любой другой женщиной, кроме Кларинды, Эш непременно благословил бы его.

Эшу не пришлось притворяться, что прогулка по конюшням произвела на него большое впечатление. Сами конюшни оказались просторнее, чем его семейный особняк на Белгрейв-сквер, а вкус Фарука во всем, что касалось лошадей, являлся таким же безупречным, как его вкус в выборе драгоценностей и женщин. Каждый просторный денник был убран с королевской роскошью. И если многие мужчины с готовностью отказались бы от своего права первородства ради того, чтобы только проехаться в воскресный день на одной из потрясающе красивых лошадей Фарука по Роттен-роу в Гайд-парке, то Эш отдал бы последнее пенни, чтобы увидеть хотя бы одну из них на скачках в Ньюмаркете.