Последняя умирающая акула затихла на песке вверх брюхом, роняя кровь из десятка глубоких ран. Спригганы разрывали туши убитых акул, выдирали из них куски мяса, с жадностью поедали и обращали лица к смеющейся и аплодирующей толпе. Моррисон вежливо присоединился, а мгновением позже — и Голд. Спригганы и акулы исчезли, и начался следующий бой.

Семь эльфов в тонких золотых доспехах бросили вызов в три раза большему числу личей — ходячих мертвецов. До Голда не сразу дошло, что настал черед комедии. Личи были вооружены мечами и топорами. Ранить мертвецов можно было несчетное число раз, но остановить их — лишь обезглавив. Без голов их тела будут бесцельно бродить по Арене до тех пор, пока им не отрубят ноги, и тогда тела упадут на песок, дергаясь и слепо тыча оружием. Смысл поединка заключался в том, чтобы отхватить от мертвого тела как можно больше, поначалу не обезглавливая его и стараясь самому не получить увечий. Личи не могли серьезно ранить бессмертных эльфов, но получить рану от лича было позорно. Сражение, если можно было его так назвать, казалось, затянется надолго. Голд не был в восторге ни от юмора, ни от ловкости и сноровки сражавшихся, но знал, что отворачиваться нельзя. Наконец наступил финал, и под оглушительные аплодисменты эльфы покинули Арену.

Затем вышли скелеты, связанные между собой медным проводом, живые и вопящие, и существа Пляшущего огня. Эльфы распутали и покрошили первых и помочились на вторых. Очень постарались оборотни. Их можно было ранить только серебряным оружием. Оборотни сражались с бесподобной свирепостью, но в конце концов и они полегли. Эльфы сожрали и их тела.

Голду вся затея стала казаться отвратительной и тошнотворной, однако в глубине души какая-то первобытная частичка его натуры с интересом реагировала на жестокость и кровь, и он поймал себя на том, что гадает: каково было бы столкнуться лоб в лоб с акулой, или личем, или оборотнем — просто так, любопытства ради. В свое время ему приходилось биться с монстрами, но лишь по необходимости и никогда из спортивного интереса. Убивал же он весьма редко, только во имя спасения других людей, и никогда убийство не доставляло ему радости. И ведь он не был таким неуязвимым, как эльфы. Турнир, конечно, впечатлял, но если разобраться, ни одна угроза, с которой сталкивались эльфы на Арене, не была для них серьезной. Примерно это он прошептал Моррисону на ухо, и бард коротко кивнул.

— Лестер, да это ж только для разогрева. Настоящие бои впереди. Но вы правы, все это инсценировки. Эльфы не любят проигрывать.

Рев тысяч глоток взметнулся над трибунами. Голд быстро огляделся, а затем с раскрытым ртом уставился на центр Арены. В жизни своей он не видал такой зверюги во плоти, но знал, что это такое. Образ ее на протяжении всей жизни периодически встречался в книгах и фильмах: крупная высокая фигура с клиновидной головой гордо шествовала по первобытному ландшафту юрского периода — безжалостный убийца, необоримый и не имеющий достойного противника. Расположенные посередине мощной грудной клетки две передние конечности выглядели абсурдно маленькими, но вся сила зверя заключалась в его жутких челюстях и громадной, полной зубов пасти. Массивные задние лапы гулко топали по залитому кровью песку, когда хищник кружил в центре Арены, хлеща длинным тяжелым хвостом. Казалось невероятным, как может такое огромное и неуклюжее с виду создание двигаться столь стремительно. Голд с благоговейным трепетом смотрел на Арену, и острый озноб бессознательного, атавистического страха сковывал его внутренности. Это был дьявол древних, дочеловеческих времен. Гигантский ящер, король тирании. Его величество тираннозавр рекс.

Резкими движениями запрокидывая голову чуть назад, он ревел, бросая вызов беснующейся толпе. Зубы его торчали как ножи в ярко-розовой пасти, цветом напоминавшей обертку дешевой конфеты. Блестящая чешуя искрилась фиолетовым и зеленым, и запекшаяся кровь облепляла морщинистые передние лапы. Топчась в центре Арены, щелкая стальным капканом огромных челюстей и воплем бросая вызов, ящер каким-то чудом удерживался на расстоянии от первых рядов зрителей. Он злился и тряс клиновидной головой, крохотные глазки выискивали лазейку в невидимой ловушке, в которую он попал. Затем, внезапно почуяв что-то, он медленно повернул громадную голову и уставился прямо на Оберона и Титанию. Зверь пошел к ним, широченный рот сложился в безрадостную ухмылку, и… не произошло ничего, что могло бы его остановить. Ящер постепенно разгонялся, и Оберон с Титанией были на ногах в ту же секунду, как только поняли, что путы волшебной опеки больше не защищают их. На рядах, расположенных ниже королевской ложи, возникла потасовка: сидевшие там эльфы ринулись к выходу, давя друг друга. Титания вытащила меч. Оберон взмахнул рукой в магическом жесте — и опять ничего не произошло. Тогда он тоже достал меч, и оба правителя встали плечом к плечу, поджидая тираннозавра. Зверь остановился перед королевской ложей и поводил головой туда-сюда, рассматривая короля и королеву сначала одним глазом, потом другим, словно гадая, как бы поудобнее проглотить их.

— Насколько они сейчас в опасности? — спросил Моррисона Голд. — Я в том смысле, что их ведь так просто не убить, да?

— В техническом отношении — да, — ответил Моррисон. — Но, будучи разорванным надвое, проглоченным и переваренным, даже эльф не оправится.

— А почему бы его не телепортировать туда, откуда он взялся?

— Кажется, они уже попытались, но не получилось. Что-то здесь сегодня не то…

— Понятно. А почему тогда они не телепортируются сами?

— Не могут. Это будет признаком трусости, пятном на их чести.

— Пятно сейчас от них самих останется, если они срочно не предпримут что-нибудь. Почему им никто не поможет?

— Потому, — терпеливо отвечал Моррисон. — Опека отказала не случайно, ее отключили умышленно. Это покушение. Какая-то фракция при Дворе Унсили решила показать, что правители стоят у нее на пути. То ли потому, что они слишком мягкие, то ли потому, что недостаточно жесткие. Оберон и Титания должны победить зверя и доказать самим себе, что достойны править страной. Никто им не будет помогать — из страха подозрения в пособничестве проигравшей стороне. И судя по всему, король с королевой собираются прикончить зверя, не прибегая к помощи волшебства. А волшебство Оберона убийцы, похоже, блокируют своим собственным, иначе бы сейчас лужа осталась от ящера. Нет, они будут биться взаправду или погибнут.

— А одолеют? Без волшебства-то? — спросил Голд, скептически глядя на живую гору из покрытых чешуей мускулов.

— Не знаю. Деньги на них я ставить бы не стал. Как правило, вооруженные до зубов волшебным оружием и приспособлениями, эльфы шинкуют таких зверушек дюжинами, но даже в этом случае кого-то из них да ранят. Оберону и Титании сейчас крайне необходим защитник, настоящий боец, но таких безумцев здесь не сыщешь. Лестер, они наверняка погибнут. Они мои друзья, но я ни черта не в силах сделать, чтоб спасти их!

— Вот дьявол! — воскликнул Лестер Голд, Человек Действия, Тайный Мститель. — Да будь я проклят, если допущу такое!

— Вы что, серьезно? — Моррисон беспомощно взглянул на Лестера, уже карабкавшегося на поребрик ложи. — Быстро спускайтесь! Мы ведь не о мягкой игрушке говорим, а о кровожадном тираннозавре рексе! Человек для него — легкая закуска, на один зубок, проглотит и не заметит. У него мозг размером с ваш кулак, зато башка — с вашу машину, а сердце защищают акры шкуры и мускулов. Вы можете пальнуть ему в голову из «магнума» сорок пятого калибра, а он и не заметит. Слезайте оттуда, Лестер, пожалуйста! Вас я тоже не хочу терять.