На фоне этого назревшего, а проще сказать — смоделированного аналитиками НАТО, процесса нагнеталась истерия о «советской ядерной угрозе». Кстати, этому процессу способствовали очередные заявления советского правительства об успешных испытаниях новых типов атомного и термоядерного (водородного) оружия. Опять-таки по случайному (?) совпадению, одно из сообщений ТАСС от 27 октября 1955 года совпало с кануном катастрофы с линкором. Безусловно, международная обстановка продолжала накаляться. Противоборство США и НАТО с коммунистической угрозой в лице СССР и стран Варшавского договора медленно, но уверенно достигало своего очередного пика.

На фоне развития этих событий небезынтересно отследить некоторые процессы, происходившие в посольстве СССР в Анкаре, точнее сказать — в резидентуре ГРУ при нашем посольстве.

В начале 1955 года в Анкару в качестве помощника военного атташе при посольстве СССР и старшего помощника резидента ГРУ прибыл полковник Олег Пеньковский. В те годы к Анкаре было приковано внимание разведок стран НАТО, и от деятельности нашей резидентуры в Турции зависел военно-дипломатический паритет во всем регионе. Какую роль мог сыграть в этой обстановке Олег Пеньковский? И вообще, способен ли он был на свою особую роль в той резко обострившейся ситуации? Выясняется, что мог. Если не по уму, то уж точно — по амбициям. Накануне исследуемого нами периода между Пеньковским и начальником нашей резидентуры ГРУ в Анкаре генерал-майором Николаем Рубенко возник серьезный конфликт. Сейчас уже можно только догадываться, что послужило причиной конфликта двух профессиональных разведчиков. По официально озвученному заявлению Пеньковского, Рубенко допускал в работе резидентуры серьезные ошибки, которые могли привести к осложнению ситуации в регионе. Так и не найдя «общего языка» со своим непосредственным начальником, Пеньковский посылает шифровку в адрес московского руководства с указанием всех тех претензий, что скопились у него на Рубенко. Но шифровка пошла в Центр не по принятым в ГРУ каналам, а по каналам связи КГБ. Как следствие — в Москве с шифровкой Пеньковского ознакомился глава КГБ генерал армии Серов. Как и следовало ожидать, Серов установил оперативный контакт с функционером ГРУ Олегом Пеньковским. Безусловно, при той конфронтации, что всегда существовала в специальных службах государства, глава КГБ был заинтересован иметь в ГРУ свой источник информации. Во время очередного приезда в Москву Пеньковский дал Серову исчерпывающие характеристики на основной состав резидентуры ГРУ последнего «заезда» в Анкару, в который кроме Рубенко входили опытные разведчики А. Хомяков, В. Иванов, И. Панков. Рассказав о причинах своих трений с резидентом, Пеньковский сообщил о том, что английской разведке, скорее всего, известно об обстановке в резидентуре ГРУ, и МИ-6 наверняка планирует использовать этот факт для вербовки наших разведчиков. Невольно возникает подозрение, что уже в ту пору Пеньковский вел двойную игру, точнее — тройную… Официально подчиняясь своему руководству в ГРУ, он «сливал» конфиденциальную, служебную информацию главе КГБ и, возможно, уже тогда с «интересом» посматривал в сторону потенциальных партнеров на Западе… Последняя, самая «свежая» информация, из недавно обнаруженных дневников генерала Серова, позволяет уверенно утверждать, что даже в тот период, когда Пеньковского обоснованно подозревали в контактах с ЦРУ и МИ-6, он продолжал числиться агентом КГБ.

Фотография Олега Пеньковского с помощником американского военно-морского атташе в Анкаре. И на «фоне» этой фотографии в октябре 1955 года резкое наращивание военноморской группировки НАТО в районе Восточного Средиземноморья и Черноморских проливов… Американский военноморской атташе, по определению, не мог оставаться в стороне от процесса наращивания сил ВМС в районе, входившем в сферу его непосредственной «ответственности»… И что там мог наплести Пеньковский своему американскому «другу», не так уж и важно, — главное в том, что «…по причине резко возросшей советской угрозы» «на уши» был поставлен американский Средиземноморский флот…

По убеждению ветеранов контрразведки, Олег Пеньковский не отличался, как ранее говорилось, «высокими моральными качествами». И с годами заметного роста тех самых качеств не наблюдалось. Тот факт, что из-за возникшего конфликта с резидентом ГРУ в Анкаре Пеньковский в конечном итоге был отозван в Москву, отрицать бесполезно. Вопрос лишь в том, что успел натворить Олег Пеньковский за время своего пребывания в Анкаре. А ведь именно этот период совпадает с временными рамками нашего расследования катастрофы с «Новороссийском».

Обратимся к очевидным фактам. Грубо и нагло «подставляя» Турцию и Италию, начиная с 15 октября 1955 года, то есть ровно за две недели до взрыва на «Новороссийске», в Восточном Средиземноморье началось небывалое со времен Второй мировой войны сосредоточение флотов США и НАТО. В греческие воды вошли три отряда американских кораблей. В состав отрядов входили: один из самых мощных американских кораблей — линкор «Нью-Джерси», вооруженный 406-мм орудиями, авианосец «Интрепид», эсминцы. В ливанский порт Бейрут прибыли американский авианосец «Лейк Чемплен», четыре эсминца и две подводные лодки. На подходе к острову Родос находились еще 14 кораблей 6-го флота США, в близлежащие порты прибыли восемь английских подводных лодок. И тем не менее в действиях ВМС НАТО прослеживались исключительно демонстративные цели, более направленные не на открытую агрессию, а на устрашение. Привычная и многократно отработанная США «стратегия канонерок».

Что же касается резкого усиления радиообмена между кораблями НАТО в районах их сосредоточения, то это могло свидетельствовать не более как о проводимых учениях по отработке связи между группами кораблей… А быть может — дешевый прием, имевший целью заставить нервничать советское военное руководство…

На этом фоне, с целью «разрядки» (?) ими же созданного очага напряженности, авантюристически настроенные руководители ВМС НАТО вполне могли спланировать (или допустить?) крупную диверсию в главной базе Черноморского флота.

Нельзя отрицать и того факта, что даже в том виде и качестве, что «Джулио Чезаре» достался нам от Италии, он был флагманом корабельной группировки, которая через двое суток могла оказаться в районе Суэца. Как теперь уже доподлинно известно, на срочно выведенный из завода линкор был загружен боезапас главного калибра. Мы уже неоднократно обращались к воспоминаниям бывшего флагарта флота Артюхова, который указывал на существовавшую директиву ГК ВМФ, разрешавшую загрузку боезапаса главного калибра на линкор только при получении сигнала «военная опасность». Кто бы сомневался в том, что прохождение этих «совершенно секретных» сигналов фиксировалось радиоразведкой флота НАТО?

По всем объективным и субъективным признакам, у Англии в Восточном Средиземноморье могли появиться еще большие проблемы.

Вот такая «простенькая» обстановка нарисовалась в Восточном Средиземноморье, все больше смещаясь в район проливной зоны…

Как следует из воспоминаний участников событий и невольных свидетелей катастрофы с линкором, «Новороссийск» во второй половине октября неоднократно выходил в море, а начиная с 25 октября, не прерывая отработку плановых задач, должен был, согласно все той же директиве ГК ВМФ, сдать боезапас главного калибра на береговое хранение. Первая партия боезапаса была сдана 25–26 октября на площадки хранения в арсенале Сухарной балки, сдача оставшегося боезапаса была спланирована на последние дни октября в Новороссийском арсенале. Об этом нам известно из воспоминаний Артюхова и Марченко и подтверждается воспоминаниями бывшего начальника разведки эскадры Смолякова.