Он тут же замолчал. Наталья набирала текст статьи, повернувшись к нему спиной. Она специально передвинула стол так, чтобы во время работы смотреть в окно, а не на дверь. Ну кто, кроме нее, добровольно сядет спиной к двери? В их учреждении всем хочется защищаться. Пальцы Натальи порхали по клавиатуре; она взмахнула рукой, словно извиняясь. Медные кудряшки доставали до плеч. Дмитрий уловил ноздрями запах ее шампуня. Он подошел поближе. Ему очень хотелось, чтобы Наталья одобрила имя, которое он придумал для найденыша. А еще так и подмывало спросить, не передумала ли она насчет собаки. Но, вспомнив все ее абсолютно алогичные доводы в пользу собаки, он понял, что после сегодняшнего она лишь еще тверже укрепилась в своем мнении. Больше всего Дмитрию хотелось сейчас поцеловать ее. Загладить утреннюю ссору.

— Это имя воина — в честь первых лет его жизни, которые он провел подобно Ромулу!

Наталья подняла голову; глаза у нее потемнели. Дмитрий обрадовался. Судя по задумчивому выражению на обычно открытом лице, маленький найденыш произвел на Наталью сильное впечатление. Потом в ее темных глазах засверкали огоньки.

— Ты поосторожнее с именами — а то он еще вырастет и устроит государственный переворот!

— Наташа, пока мы смеем лишь надеяться, что он в должный срок встанет на ноги и заговорит.

Дмитрий покраснел. Ему казалось, что при Наталье он говорит как-то напыщенно и вместе с тем сбивчиво, непонятно. Ее же голос звенел, как колокольчик. Дмитрию было очень хорошо рядом с Натальей: он буквально захлебывался какой-то детской радостью.

— Что ж, возможно, такое сильное имя и увеличит его шансы на выживание, — весело заметила Наталья. Она, как всегда, отвергала возможность неудачного исхода.

И все-таки, осмотрев мальчика, она пришла к выводу, что у него слабое здоровье. Двигался он неуклюже и как-то неуверенно; скорее всего, у него авитаминоз, но все окончательно выяснится в пятницу, когда придут результаты анализов.

Доктор Пастушенко не терял надежды. Его труды по восстановлению речевых и когнитивных нарушений у детей, которые воспитываются вне общества, известны во всей Европе. Только за последний год его статьи перевели на немецкий, французский и английский. На его лекции в университете набиваются полные аудитории. Дмитрий услышал собственный голос:

— Дети, владеющие минимальным словарным запасом, но в остальном обладающие нормальными умственными способностями, попав в общество, стремительно развиваются. В некоторых случаях такие дети за несколько лет догоняют своих сверстников.

* * *

Когда в центр имени Антона Макаренко привезли «собачьего найденыша», карьера Дмитрия достигла своей вершины. Он воспринял мальчика-пса как награду, достойное увенчание своих трудов. Доктор Пастушенко занимал пост директора центра. Его назначили не только за успехи в науке, но и за умение ладить с коллегами. Кроме того, Дмитрий не отличался чрезмерным честолюбием. Он стеснялся, когда его хвалили, и обычно преуменьшал значение собственных открытий. Центр Макаренко был образцовым учреждением. Его учредили после того, как был опубликован ужасающий доклад международной комиссии о систематических нарушениях прав детей в интернатах и домах ребенка. В центр Макаренко часто привозили иностранных журналистов. И все же, несмотря на известную показуху, Дмитрий любил свою работу. В центре он обладал всем необходимым для своих опытов и исследований.

Кроме того, он подобрал себе отличных помощников. Все сотрудники центра были одной командой. Особенно незаменимой казалась Дмитрию Наталья; именно она сплотила коллектив. Все невольно заражались ее воодушевлением. Работающие в центре детские психологи и психотерапевты считались лучшими в Москве. Невролог, первоклассный специалист, был еще и выдающимся общественным деятелем. Помимо работы в центре, он преподавал в университете. Анна Александровна, директор-распорядитель, отлично организовала работу в центре, причем казалось, что это удается ей безо всяких усилий. Анна Александровна работала с доктором Пастушенко много лет — начинала она его личным секретарем. И с Константином Петровичем, Костей, главой службы безопасности и по совместительству водителем, Дмитрий дружил очень давно. По специальности Костя, кстати, был педагогом-психологом — он получил образование на Кубе. Костя стал для центра потрясающей находкой. Впрочем, он очень тщательно подбирал всех сотрудников, включая учителей-предметников, медсестер и бухгалтеров. Дмитрий и Анна Александровна охотились за особо ценными специалистами, переманивали их из министерств и с университетских кафедр, где когда-либо работали сами. Весь коллектив, от уборщиц и поваров до врачей, гордился своей работой.

Только само здание оставляло желать лучшего. Каждое утро Дмитрий смотрел на центр и сокрушался. Раньше здесь размещался обычный детский дом. Его перестроили, но как-то наспех. Да, центру Макаренко выделили самое лучшее оборудование; кроме того, полностью отремонтировали несколько палат, но покрасили лишь местами, и в комнатах, где живут дети, по-прежнему стоят старые металлические кровати из прежнего времени. Просто в каждой палате их стало меньше. Кроме того, закупили новое постельное белье.

В настоящее время в центре живут и учатся тридцать пять детей. Их всех пришлось буквально спасать из обычных детских домов-интернатов. И дело не в том, что другие дети, оставшиеся в интернатах, не поддаются обучению. Такие тоже попадаются, но редко. В детских домах содержится много умных детей, которые долго были лишены нормальной жизни. Однажды Дмитрий и Наталья побывали в областном доме-интернате и провели среди тамошних ста двенадцати воспитанников тест на умственное развитие. Тест прошли восемьдесят процентов детей! Они демонстрировали нормальные когнитивные навыки — результат тем более поразительный, если учесть условия, в которых содержались эти дети. Некоторые кандидатуры не подошли, потому что они слишком долго прожили в интернате. Считается, что к четырем годам они уже проходят некий критический порог, после которого ускоренное развитие невозможно. Других не взяли в центр Макаренко из-за отклонений в поведении. Нескольких детей пришлось исключить из списка из-за дефектов физического, а не умственного, развития. Для таких детей Дмитрий и Наталья разработали особые рекомендации. Правительство требовало, чтобы центр, который находился, так сказать, на переднем крае науки, регулярно отчитывался об успехах, и только об успехах.

Дмитрий старался выработать в себе отстраненное отношение к сложной проблеме. Он заранее смирился с тем, что перевести в центр Макаренко всех понравившихся им детей не удастся. Наталья же с первых дней рисковала и отчаянно ловчила, пользуясь своей властью над людьми. Находясь рядом с ней, Дмитрий восхищался ее смелостью, а потом качал головой. Как он будет выкручиваться, если ее поймают? Наметив какого-нибудь ребенка — с точки зрения Дмитрия, невосприимчивого и бесперспективного, — Наталья упрямо поджимала губы и заявляла:

— Мы забираем его отсюда!

Обычно она безошибочно выбирала кого-нибудь через несколько секунд после того, как входила в палату. Дмитрий не сомневался: часто ею руководила жалость. Наталья особенно жалела уродов, детей с задержкой в развитии и детей-инвалидов, хотя, когда Дмитрий высказал свои догадки вслух, она ответила ледяным молчанием. Наталья вертела им, как хотела, она подделывала отчеты, данные и результаты опытов. Ради того, чтобы уничтожить чьи-нибудь прежние, не слишком радужные данные, она, нимало не смущаясь, раздавала взятки — не только из своих денег, но и из фондов центра. С молчаливого попустительства Дмитрия именно Наталья занималась всеми детьми, которых они вырывали из детских домов и переводили в свой центр. Дмитрия поражало, что Наталья еще ни разу не ошиблась: если не считать двух летальных исходов, «ее» дети демонстрировали поразительные успехи.