ноги. Гнобила по полной программе! Не упускала ни единой возможности, чтобы побольней уколоть или обидеть меня!

– Мы пообщались с вашими коллегами. Почти все они сходятся на том, что мнение Евдокии о ваших способностях или, верней, их отсутствии было вполне обосновано.

Услышав такое, Алечка на время потеряла дал речи.

А когда обрела, то завопила:

– Вы!.. Они!.. Вы все мне завидуете! Моему диплому! Моему образованию! Я окончила не какое-нибудь училище в Пупкином Овраге, а нашу консерваторию!

– Мы также пообщались и с вашими педагогами. Все они высказывались о вас как об усердной студентке, вот только ваши способности все они оценивали как весьма посредственные. Ничего не поделаешь, иногда на детях гениев природа отдыхает.

– Они мне все завидовали! Деньги моего отца и его положение в обществе не давали им покоя. Это не я посредственность, это они жалкие неудачники! Завидовали мне изо всех сил, а теперь сводят со мной счеты. Мстят мне за то, что я всегда была выше их по положению в обществе!

– Не стоит так задаваться. Когда ваш отец был в силе, он частично подкупал, частично давил на ваших преподавателей своим авторитетом. Отсюда и хорошие отметки в вашем дипломе. Но когда вашему отцу самому пришлось туго, то и заступаться за вас также стало некому. Тогда все педагоги и назвали вашу истинную цену в искусстве – три копейки за пучок.

Алечка побагровела. Но Арсений сознательно провоцировал Алечку. Памятуя о ее вспыльчивости и несдержанности, следователь вызывал подозреваемую на откровенный конфликт. И он своего добился. Алечка так разозлилась, что совсем забыла об осторожности.

– Все вокруг завидовали мне! Всегда! Во всем! А больше всех ненавидела меня Евдокия. Вы говорите, что она называла меня своей дочерью? Это полнейший бред. Не было человека, который бы ненавидел меня сильнее!

– Ей просто было больно видеть, как вы тратите свое время на ремесло, в котором никогда не сможете преуспеть. Она хотела вам только добра.

– Вы себя хоть слышите? Я вам говорю, Евдокия меня ненавидела и выживала.

– Из самых лучших побуждений. Видела, что вы не можете состояться в своей профессии, поэтому она и делала все, чтобы выжить вас из театра. Пока вы еще достаточно молоды, то могли бы найти себе занятие по душе.

– Мне по душе выступать на сцене! Я актриса! Сцена – это мое призвание!

– Возможно, что и так. Но петь – это не ваше. Голосок у вас слабенький, со слухом тоже не все гладко. Вокальные данные отсутствуют, для серьезных выступлений вы не годитесь, но вполне сгодились бы для какого-нибудь театра-варьете или мюзик-холла. Уверен, что Евдокия много раз предлагала вам сменить амплуа. Из оперной дивы переквалифицироваться в актрису рангом попроще. Она не просила у вас, чтобы вы совсем забыли про сцену, она лишь предлагала вам ее сменить. Предлагала вам выбрать что-нибудь попроще, подоступней. Не всем же выступать на одной из лучших площадок страны, есть театры и для куда менее требовательного зрителя.

Да уж, в том, чтобы довести подозреваемую до ручки, Арсений очень хорошо постарался.

Алечка почти сравнялась цветом с вареным раком и завопила:

– Евдокия оттирала меня от главных ролей, потому что боялась конкуренции! Боялась меня! Стоило мне хотя бы однажды исполнить что-то более значительное той ерунды, в которую она меня закапывала, и все бы поняли, чего я стою! Евдокия же так поступала со мной, потому что видела во мне сильную соперницу, видела, что я могу потеснить ее на сцене, вот и старалась выдавить меня из труппы!

– О чем это вы? У вас же ни грамма того таланта, который был присущ Евдокии.

– А вы мой талант видели? Разве мне кто-нибудь позволил проявить мой талант? Только потому, что я не сплю со всеми подряд, меня и не выпускали на сцену. И у меня не было ни единой возможности, чтобы занять место Евдокии!

– Занять ее место на сцене? – насмешливо фыркнул Арсений. – Только в ваших мечтах! Вы же бездарны и к тому же глупы, словно пробка.

Это было уже откровенной грубой провокацией, но Алечка дошла до такой кондиции, что с легкостью поддалась на нее.

– А вот и нет! – завопила она во весь голос. – Ничего я не глупая! Я все просчитала! Я долго ходила кругами вокруг этой суки, которая погубила моего папочку! Это по ее вине и по вине ее любовника его посадили! Они могли его спасти, могли дать показания, которые бы его обелили хотя бы частично, но нет, они струсили! Предпочли отсидеться в кустах, свалить всю вину на него одного. Он мне сказал, почему так поступил. Он сказал: «Доченька, я взял всю вину на себя, а взамен Евдокия обещала мне, что позаботится о тебе так, как позаботилась бы о родной дочери»!

– Так и сказал?

– Слово в слово! Но разве эта гадина сдержала данное моему папе обещание? Ничуть не бывало! Она и пальцем о палец не ударила, чтобы помочь мне пробиться наверх. Даже совсем напротив, она делала все, чтобы затоптать меня! Любое мое начинание подвергалось ее критике!

– Она пыталась помочь тебе, давая дельные советы.

– Она меня позорила! Постоянно находила, к чему придраться. Говорила, тут ты недостаточно доучила арию, тут не так встала, тут у тебя недостаточно выразительная поза, а тут ты не вытянула верхнюю ля! Можно подумать, она сама была совершенством!

– Но ведь именно так это и было!

– Все равно! В театре достаточно бездарностей, которые все равно неплохо преуспевают. А все потому что им кто-то помогает, а моя «покровительница» меня только гнобила! И я даже не могла пожаловаться своему папочке, потому что мой дорогой, мой любимый, мой самый чудесный на свете папочка умер. И случилось это по вине этой стервы и лгуньи!

– И ты решила ей отомстить?

– Да! А как бы вы поступили на моем месте? Да, я все спланировала. Я знала, что у Евдокии с этим ее Чинаревым какие-то давние и очень непростые отношения. Знала я и про какой-то секрет, который их связывает. Я следила за Чинаревым, следила за Евдокией, а еще долгими ночами я очень много думала, как мне поступить. И однажды меня осенило. Это было так просто! Но я догадалась, как нужно поступить, чтобы погубить их обоих, а самой остаться в стороне!

– И что же ты сделала?

– Достаточно было заставить кого-нибудь из них запаниковать, и весь их союз рухнул бы в одночасье. Не верила я в их любовь. Они просто зависели друг от друга, боялись