— Да… это она, — выдыхаю. Я тоже, своего рада, сейчас обрел некий покой.

— Я помогу вам, Джон… — Граф поворачивается и окидывает взглядом здание приюта и территорию, осматривается, — и теперь я поменяю здесь все. Сегодня у гимназии начнется новая жизнь. Я сам займусь этим вопросом, уже занялся.

Поворачиваемся на крики, и видим, как выводят протестующих «сестер», их выгоняют из Глемта. Они непреклонны и сыплют проклятиями. Вот ведь и правда говорят, чем ты наполнен — то из тебя и льется…

Выбегают так же и воспитанницы. Они озадачены происходящим, но не напуганы. Вижу, как следом выходит… миссис Кап, она качает на руках очень маленького ребенка. И озадачено смотрит вслед «сестрам».

— Поразительно, но как быстро вы организовали… — не успеваю договорить.

— Зачистку приюта? — улыбается Стоун, — я лишь довожу все до конца, но организовал арест Слага не я…

— А кто тогда? — я в недоумении. Не успеваем договорить, потому что…

Перед нами быстро возникает маленькая Анна и тащит за собой Нину за руку.

— Нина, познакомься, — Анна светится от счастья, — это мой папа! — указывает на графа, который смотрит на свою дочь, как на сокровище, — и он искал меня всю мою жизнь!

— Очень приятно, — говорит моя Нина, а потом переводит взгляд на меня, — Джон, Анна рассказала нечто… очень странное, — Нина озадачено смотрит на Анну.

Маленькая Анна с детской непосредственностью подбегает к отцу, обнимая его. Я вижу, как они похожи. Граф Стоун безмятежно рад.

— Папочка, я расскажу сейчас опять эту историю, — Анна видит одобрение в глазах отца.

— Дело было так, — Анна делает серьезное лицо, — рано утром, когда Нина сбежала, всех нас подняли с постели и стали отчитывать и выяснять, что мы знаем, куда могла спрятаться Нина. Потом пришел Слаг… Он был очень зол… — Анна смотрит вниз и вздыхает, а потом переводит взгляд на Нину, — сорвалась его сделка… Я подслушала, что он хочет продать Нину ревизору… — на этих словах Анны, мне становится не по себе, я беру Нину за руку, видя, как она побледнела.

— Потом всех отпустили по классам, но Слаг сказал, чтобы Эмили зашла к нему… в кабинет… — на слове «кабинет» Анна сделала такую интонацию, будто собралась рассказывать жуткую историю.

— Эмили не было долго, и я стала волноваться, — Анна хмурилась сильнее, — а потом, мы с девочками услышали шум и выглянули из класса, за что успели отхватить от сестры Зеллы по рукам. Но я успела увидеть, как две «сестры» тащат Эмили в одной ночной сорочке из кабинета Слага в «пыточную».

Анна все говорит, а меня бьет озноб, неужели мы опоздали. Слаг должен был совершать все эти действия в отношении Эмили только спустя сутки или двое, как я вернул Нину в Глемт. Реальность поменялась, и все события произошли быстрее…

— Но потом, — Анна восклицает, а я вижу восторг и удивленные в ее глазах, — в приют пришел незнакомец. Он был, как гром среди ясного неба… Он был высокий, и во всем черном, и волосы его были такие же черные… Этот человек вошел и отправился по главному холлу. Мы с девочками очень удивились. Но потом он стразу направился в подвал, откуда слышались ругательства сестер. Он даже помчался туда. А потом через какое-то время он вынес Эмили на руках. Она была так же, в одной ночной сорочке, а на ее лице были ссадины и губа разбита… Он шагал с ней на руках так быстро, прямиком в свою карету, отталкивая «сестер», которые пытались выхватить Эмили. Он посадил Эмили в карету, и закрыл. А когда Слаг выбежал к нему и сказал, что будет жаловаться, то этот человек схватил его за грудки и поднял Слага над землей, — Анна задумалась немного, не видя наши с Ниной ошарашенные выражения лиц, — он ему что-то сказал такое… — Анна покраснела, — я такое не могу сказать… Леди ведь нельзя выражаться… Но там в конце было что-то «…не хочу о тебя мараться..» и «тебе конец…», а потом он швырнул Слага, — Анна скрыла улыбку, — и он приземлился в лужу. И уже потом сюда примчались констебли, а следом и мой папа… — К-н-и-г-о-е-д-.-н-е-т-

— Дорогая, — граф обратился к дочери, наклоняясь к ней. Он терпеливо слушал рассказ дочери, и хмурился периодически… Видимо его пробрала жуть от истории о порядках приюта, где воспитывалась его дочь, — теперь ты поедешь домой… — он крепко обнял дочь.

— Джон, я не могу предположить пока, кто был этот человек, — граф взял дочь на руки, — но я помогу вам с вопросом, касаемо судьбы Эмили.

— Господин Стоун, я могу задать вопрос Анне? — спрашиваю я, и видя, как Нина волнуется.

— Конечно…

— Анна, а как себя вела Эмили в тот момент? — мягко пытаюсь поинтересоваться, чтобы не навредить детскому душевному здоровью.

— О, все было хорошо, — очень спокойно говорит Анна, даже как-то радостно, — это, наверное, был ее друг.

— Почему ты так решила? — я и Нина в недоумении. Я догадываюсь, кто был тот человек, поэтому очень озадачен т еперь его поведением. Но верю словам Анны, потому что дети чувствуют больше взрослых. И правильно считывают эмоции.

— Это точно был ее друг, потому что Эмили так сильно за него держалась и положила голову ему на плечо. А этот господин так бережно ее нес, будто обнимая. И еще Слага отругал.

— Значит, этот человек не опасен для Эмили? — уточняет Нина.

— Анна, Нина! — поворачиваемся на чей-то тонкий голос.

Вижу, как к нам бежит маленькая девочка, тоже излишне худая.

— Валери! — радостно восклицает Нина, обнимая такую юную причину волнения Леона…

А я понимаю… Что мне предстоит много работы… По всему городу и округе искать своих подопечных… Заново учить и организовывать их работу… Многие из них еще очень маленькие и все, как один, бездомные.

— Нина, Анна! — радостно говорит Валери, — представляете! Нам сказали, что с этого дня «сестры» больше не работают в приюте, и к нам скоро приедут настоящие преподаватели!

Граф поворачивается ко мне:

— Я уже отправил письмо королю, — тихо сообщает он мне, глядя, как девочки окружили Нину, — скоро здесь будет отреставрировано здание, у воспитанниц будет все необходимое для достойной жизни. И еще сюда приедут педагоги с постоянным проживанием. Я сам подберу персонал. Будут только проверенные люди, — граф выдохнул, — мы сделаем здесь образцовую гимназию для сироток.

— Благодарю вас, граф, — я искренне верю ему.

— Нет, Джон, не надо благодарности! Это малая часть того, что я могу сделать и отблагодарить Бога и всех, кто способствовал сохранению жизни моей дочери, и кто