– Паш, зайди ко мне.

Так они с Матвеевым решили – он остается пока с Никой, а в офис нужно ненадолго вернуться, дела не ждут. Савостин, конечно, дельный мужик, но фирма-то их с Максом, и делами нужно заниматься не в удаленном доступе, а непосредственно. Тем более что если будет нужда – до Александровска рукой подать. Но дела задержали, и вместо трех дней Панфилов торчал в Питере уже все четыре, и только звонков из Александровска ждал нетерпеливо – Валерия еще в больнице, и с ней Панфилов говорил каждый день… но как-то нескладно, словно он подросток и это его первая влюбленность. А он не подросток, он взрослый и пресыщенный мужик. Но не с Валерией почему-то…

Вошедший Олешко прервал его терзания.

– Слушай, что я думаю. – Панфилов закурил и выпустил дым под потолок, прямо в устройство пожарной сигнализации. – Снова недолет… В общем, я тут помозговал и вот что решил: нужно прощупать Кравцова глубже, мало того, что есть в открытом доступе. Понимаешь, мне не дает покоя маленькое совпадение: фамилия сожителя Максовой биологической матери – Кравцов, звали его – Василий. Улавливаешь? Нужно покопаться не в прошлом самого Игната Кравцова, а поднять то старое дело с убийством. Ну и поглядим, что выстрелит.

– Или – кто. – Олешко вздохнул. – Думал я об этом, Михалыч, я ведь тоже внимание на фамилию обратил. Ну и кое-что предпринял здесь, внутри офиса, прощупал сотрудников. Старое дело мы, конечно, поднимем, но тут еще картина маслом: наш несравненный Бережков, похоже, все еще живет надеждой. Мы ведь не прослушиваем сотрудников, хотя этого персонажа прослушивали – выборочно, правда. Но сейчас прослушиваем постоянно – ввиду последних событий. Позавчера он болтал с папашей, послушай:

«– Папа, а никак нельзя на это повлиять? Ну, чтоб ускорить процесс?

– Ускорим, конечно. Я думаю, тут такой человек заинтересован, что даже не дыши в его сторону, но когда все закончится, я тебе обещаю: ты будешь сидеть в директорском кабинете.

– И что я должен делать?

– Ничего. Но когда будет можно, тебе скажут. Понял?

– Да понял… Знал бы ты, как мне все это надоело!

– Все, Ростик, отставить хандру, все будет как надо».

– Вы понимаете, что это может быть?

– Паш, ну вот скажи мне: зачем Кравцову наша фирма? Не спорю и прибедняться не стану, мы в своей отрасли одни из самых известных и востребованных. Но это не сверхприбыли от торговли нефтью, не бешеные миллиарды от чего-то такого, что можно просто отжать, и оно все равно будет давать прибыль. Фактически, вся фирма – это интеллектуальная собственность. Не будет в ней Матвеева, его ребят – останется просто юрлицо с названием и уставным капиталом, без Макса и его «выкормышей» работать и давать прибыль оно не будет – так, на первых порах, по инерции покрутится еще, и все, а дальше заказчики поймут, что это липа, и разорвут контракты. А мы с Матвеевым начнем с нуля и снова поднимемся, потому что головы-то наши при нас останутся, их отжимать смысла нет – отделенные от тел они бесполезны, а в комплекте работать будут только на себя.

– Ну, допустим, заставить-то можно любого. – Олешко потер переносицу, задумавшись. – Нет, здесь есть что-то еще – что мы упускаем, не видим пока, а оно как суслик в траве – прячется. И нам бы этого суслика изловить до того, как он вреда наделает. Пробили мы оружие, такие винтовки на рынке – редкость, но это ничего не значит, оружие, скорее всего, нелегальное. И хотя на месте выстрела винтовка не найдена, это означает лишь одно: с таких пуль нарезку снять не выйдет, так что бояться нужно только того, что эту винтовку вообще обнаружат, учитывая, насколько редко она применяется. В сами пули, чтоб они не расплавились от паров, образующихся при выстреле, добавляют специальный концентрат, он позволяет пуле сохранить целостность после выстрела и потом, в полете, а на воздухе быстро испаряется. Но не в воде. А поскольку машина упала в воду, следы концентрата были обнаружены достаточно быстро, вместе с фрагментами пули. Вода воспрепятствовала распаду.

– Ну, это если знать, что искать.

– Конечно. – Олешко встал и подошел к окну. – Но все равно я не понимаю, как все связано – покушение на Матвеева, потом на Валерию – с атаками на наш сервер. Хотели бы убить Максима Николаевича – уже убили бы.

– Думаю, основное условие было – стопроцентный несчастный случай. А это тебе не просто так, это аккуратно надо сделать, чтоб комар носа не подточил… Умельцев таких вроде бы много, а видишь – с Валерией накосячили, следы оставили. Что там с поисками Сарычева?

– Ищем, но он, скорее всего, залег на дно. Хотя и не с чего, собственно: они, скорее всего, не думали, что старики вообще заметят следы обыска, и считают, что все чисто. А Николай Владимирович имеет забавную привычку оставлять, уходя, маркеры в квартире.

– Маркеры?

– Ну да. Ниточку приклеенную, например, таким образом, если открыть какой-то ящик, то это будет видно. Ну а Лидия Матвеевна вообще очень внимательна, заметила маленькие несоответствия. Они этого не ожидали. То есть, я что хочу сказать, Михалыч, работали неплохо обученные люди – но не профессионалы, а скорее самоучки. Опытные, но профессиональной подготовки не чувствуется. И неужели же Кравцов не нанял бы лучших, таких, кто работает чисто? Не верю.

– Да, ты прав. Но, возможно, он не принял нас всерьез и решил, что для кучки архитекторов сойдут и такие?

– Может быть. Тут вот еще что, Михалыч. – Олешко вздохнул. – Я узнал это совсем недавно. То, что Ника поехала в Красный Маяк, не было случайностью. Валерии на почту пришла реклама завода, а Леха Булатов клянется, что рекламу они не рассылали. И ребята из «Ариадны», на встречу с которыми ехал Матвеев, встречу назначили в последний момент – именно на тот день. Такое впечатление, что кто-то намеренно столкнул их в одном и том же месте в одно и то же время.

– Да ну, Паш… – Панфилов покрутил головой. – Слишком сложная схема. И если усыновление Матвеева еще можно отследить, то история Ники была тайной, известной только ее матери, и не зафиксирована нигде. Нет, это случайность.

– Я в такие случайности не верю. – Олешко упрямо смотрит в глаза Панфилову. – Двух вещей на свете не бывает, Михалыч: привидений и случайностей. Причем первое не столь невероятно, как второе. И я собираюсь прощупать этих матвеевских клиентов, поинтересоваться, с чего бы им так срочно он понадобился, а потом они отложили встречу больше чем на неделю, заплатив при этом по двойному тарифу вперед.

– Ну, прощупай, беды от этого не будет.

Ожил коммутатор – секретарша чем-то встревожена:

– Александр Михайлович, тут какая-то женщина добивается вас уже полчаса – ваши сотовые отключены, и она сюда звонит…

– Кто такая?

– Некто Валерия Семенова.

– Я сейчас позвоню ей сам.

Панфилов, чертыхнувшись, включил телефоны. Привычку отключать сотовые он завел после просмотра ролика в интернете, где говорилось, что мобильник, если он подсоединен к батарее, даже выключенный – идеальная прослушка. Впечатлившись, он связался с одним знакомым фээсбэшником и прямо спросил у него, правда ли это. Фээсбэшник мямлил, не говорил ни «да», ни «нет», из чего Панфилов сделал вывод, что в ролике сказана чистая правда, а потому перед важными переговорами разбирал свои сотовые и того же требовал от всех участников. Эту фишку Панфилова знали все, посмеивались за глаза, но каждый думал – а вдруг?