не притащил меня обратно, хотя бы для того, чтобы преподать мне еще один урок, заключалась в том, что ему было все равно. Мое отсутствие и молчание фактически предопределили мою судьбу как виновника всего того, что обо мне напечатали. Николай был не из тех мужчин, которые хотели бы встречаться с теми, кто сошел с пьедестала, на который он их возвел, с женщинами, которые пали от счастья, даже если причиной этого падения был он сам.

Без славы я была для него бесполезна.

Теперь, когда я начала возвращаться, он вдруг захотел вновь увидеть меня. Он должен был быть просто сумасшедшим, чтобы даже подумать, что я могу вернуться к нему. Зная, каким был этот человек, он наверняка знал и о моей бабушке. Он наверняка знал, как она больна, и я боялась, что он намерен использовать это в своих целях.

Но только не в этот раз! Теперь я была сильнее. Более способной. Я прекрасно справлялась с заботой о бабушке сама. Мне не нужна была его так называемая поддержка. Мне ничего не нужно было от этого человека.

— Мне казалось, что, выходя из твоей квартиры четыре года назад, я ясно дала понять, что больше не хочу видеть твоего лица, — сказала я.

— Никто от меня не уходит.

— Я ушла, — возразила я, в доказательство чего подошла к окну и указала на подъездную дорогу. — Садись в машину, уезжай в Нью-Йорк и никогда, блядь, не возвращайся.

— Осторожно, Клара, — сказал он, отбросив всякую притворную дружелюбность. — Ты, кажется, забыла, что я не люблю, когда из твоих уст звучат требования. Не тогда, когда я могу придумать гораздо более приятные вещи, чтобы занять твой маленький грязный ротик.

У меня сжался живот от воспоминаний, которые вызвали его слова, но я не позволила этому остановить меня. — Убирайся, или я перестану молчать. Я расскажу всем правду о том, что ты сделал с Ларой. Что ты сделал с другими. Как ты…

— Клара?

Вот черт. Моя бабушка вернулась домой.

— Подождите минутку, мисс Ольга. Сначала я сниму с вас пальто, — мягко произнесла Джуди, и я с легкостью представила себе, как они стоят у задней двери, как женщина помоложе осторожно снимает пальто с хрупкого тела женщины, которую она успела полюбить, и вешает его на спинку одного из стульев за кухонным столом.

Я понимала, что выгляжу в отчаянии: мои глаза перебегали с Николая на дверь и обратно.

— Чья это машина на улице, Клара? Ты не сказала мне, что мы ждем гостей, иначе Джуди могла бы по дороге домой заехать в пекарню и купить тот шикарный десерт, который ты и твой молодой человек принесли мне вчера вечером.

Мое сердце почти перестало биться, когда слова стали громче, бабушка подошла ближе, пока они с Джуди не оказались на пороге.

— Ты…

Это было всего лишь одно слово, но оно говорило о многом. Даже из другого конца комнаты я видела, как цвет лица бабушки исчезает, как она начинает дрожать.

— Он уходит, — сказала я, быстро подойдя к ней и обняв ее за талию. Только когда она оказалась в моих объятиях, я посмотрела на Николая.

Его губы кривились в той же самой ухмылке, что и в ту давнюю ночь. Я почувствовала холод, не похожий ни на что, что я когда-либо испытывала. Я попала в беду… в глубокую беду.

— Пожалуйста… просто уйди, — тихо умоляла я.

— Конечно, — сказал он, поклонившись нам. — Я позвоню позже, Клара.

Я даже не стала спрашивать, откуда он знает мой номер, или заявлять, что не буду отвечать на звонки. Я знала, что я в долгу перед ним за то, что он не просто сделал со мной все, что хотел, независимо от наличия свидетелей. Раньше это его не останавливало. Все, что я могла сделать, — это кивнуть и осторожно отвести бабушку от двери, Джуди молча помогала мне.

Ад должен был быть горячим, но это было не так.

Я могу подтвердить, что он был леденяще холодным, когда человек, которого я ненавидела всей душой, остановился рядом со мной, направляясь в фойе. Он наклонился ко мне, холод в его глазах соперничал с ледяными пальцами, тянущими меня обратно в глубины ада, и прошептал: — Избавься от своего молодого человека, или это сделаю я, — после чего он выпрямился и вошел в парадную дверь.

У меня сжалось сердце, когда я увидела, как двое мужчин появились за дверью и последовали за ним в его тени. Он не оставался без своих приспешников.

21

Клара

— Давайте я приготовлю нам чаю, — сказала Джуди.

Прежняя Клара огрызнулась бы, что чай — это самое последнее, чего я хочу, но новая понимала, что она просто использует бессмысленный разговор, чтобы снять напряжение в комнате и помочь расслабиться пациенту. Ба уже сидела, но дрожала, в уголках ее рта белела кожа. Я подняла голову и улыбнулась. — Было бы здорово, спасибо, Джуди.

Когда медсестра удалилась на кухню, я придвинула к себе старый деревянный пуфик, который я обила текстильной тканью. Она была выполнена в знаменитом голландском Делфтском синем цвете и изображала сцену из замка, ставшего знаменитым благодаря Уолту Диснею. В детстве я обожала его, представляя, что это моя карета, в которой я поеду на бал. Конечно, моя крестная фея не собиралась появляться и уносить нас подальше от бури, которая, как я чувствовала, назревала. Эта маленькая обязанность была полностью в моих руках. Опустившись в кресло, я взял обе руки бабушки в свои. Боже, какие они были холодные и очень хрупкие. Я нежно провела пальцами по ее рукам, не говоря пока ни слова, ожидая, пока мы оба будем бороться с тягой к прошлому, к которому никто из нас не хотел возвращаться.

— Мне очень жаль, бабушка, — наконец тихо сказала я.

— Мне тоже, — ответила она.

Она не стала уверять меня, что мне не за что извиняться. Она не повышала голос и не проклинала меня за то, что я снова обрушиваю на ее голову все дерьмо. Наоборот, она была честна, и за это я была ей и очень благодарна, и бесконечно огорчена.

Вместо того чтобы вернуться с кружкой-другой чая, Джуди принесла поднос с полным чайным сервизом, о котором я уже и забыла. Он принадлежал моей бабушке и обычно хранился в труднодоступном шкафчике над холодильником. Она поставила его на журнальный столик, аккуратно сняла круглый заварочный чайник, стоявший на вершине высокого самовара, и подставила его под носик. Мы все как