будто наблюдали за каким-то увлекательным спектаклем: чай струился в заварной чайник, клубы пара поднимались вверх и оседали на серебряных боках самовара, затем исчезали, как будто их там никогда и не было, и снова появлялись через мгновение, пока, наконец, Джуди не потянулась опустить рычаг, перекрывая поток.

Я была настолько глупа, что думала, будто поток моей жизни можно так же легко перекрыть. Я оставила Нью-Йорк и театр и отправилась вниз по течению в Чикаго. Я поселилась на берегу, возможно, не совсем счастливая, но довольная тем, что провела остаток своих дней, не взирая на приливы и отливы, которые грозили утянуть меня под воду. Потом пришел Алексей, предложил мне место в своем театре, и я согласилась.

Последние несколько месяцев были самыми счастливыми в моей жизни. А потом, словно природа решила напомнить людям, что они всего лишь плоды, течение снова всколыхнулось, и Николай Козлов вернулся не только в мою жизнь… но и в дом моей бабушки.

— Клара?

Подняв глаза, я увидела, что Джуди протягивает мне чайную чашку. Филигранные подставки с цветочными ручками были искусно сплетены и сделаны из серебра. На стекле, которое находилось внутри, были выгравированы известные достопримечательности России. Тот, который мне предложили У меня дрожала рука, когда я брала его. Я не могла не задуматься о судьбе, когда пила чай из стакана с изображением Марилинского театра в Санкт-Петербурге. Была ли она жестокой или шутливой? Уверенность в том, что все будет хорошо и я снова буду танцевать, или предчувствие того, что этот заветный стаканчик с родины так близок к тому, чтобы я снова оказалась на сцене.

— Мне идти? — спросила Джуди, убедившись, что бабушка выпила стакан чая и медленно его потягивает.

Было бы замечательно сказать "да", поблагодарить ее за ее работу и посмотреть, как она выходит за дверь. Но это было бы неправильно.

— Нет, пожалуйста, останься, — сказала я со вздохом. — Я знаю, что ты на это не подписывалась, и уверяю тебя, ни моя бабушка, ни я не будем тебя ни капли винить, если после того, как ты выслушаешь все, что я хочу сказать, ты решишь не возвращаться. На самом деле, так будет лучше.

— Ты замешана в чем-то незаконном? — спросила Джуди.

— Нет, ничего подобного… по крайней мере, не напрямую, — ответила я, размышляя о том, сколько степеней разделения необходимо, чтобы остаться незатронутой чужими преступлениями.

Джуди налила третий стакан чая и устроилась на стуле рядом с моей бабушкой. — Тогда, может быть, пройдем по этому мосту, пока не доберемся до цели.

Я рассказала в сокращенном и убористом виде историю, которую рассказывала Алексею несколько ночей назад. По мере того как я говорила, бабушка стала протягивать руку и гладить меня по руке, по волосам, нежными прикосновениями как бы заверяя меня, что со мной все в порядке, или уверяя, что я все еще с ней, а не вернулась в тот ад, где я когда-то жила.

— Я думала, что все налаживается, что все закончилось. Несмотря на то, что это было четыре года назад, за последние несколько месяцев я впервые по-настоящему поверила, что все начинается с чистого листа, что у нас есть новое начало, которое действительно может куда-то привести, — сказала я, закончив рассказ. — Я снова танцую и…

— Меня приняли на испытания препарата, — вклинилась бабушка. Когда я, задыхаясь, подняла глаза, она одарила меня самой лучшей улыбкой, на которую была способна в данный момент, ее серебристые локоны покачивались, когда она кивала головой слишком энергично, словно желая убедить меня, что в ее мире все в порядке. — Итак, вопрос только в том, что мы будем делать, чтобы этот ублюдок больше никогда не появился в твоей жизни.

— А ты не можешь позвонить в полицию. Получить запрет или что-то в этом роде? — спросила Джуди.

— Это ничего не даст, — сказала я, покачав головой. — Это все вещи, о которых заботятся законопослушные граждане. То, что позволяет спокойно спать по ночам. Мир братвы… мафии… не такой. Они живут по одним правилам, и именно они их устанавливают. — Я сделала паузу, в голове пронеслись отрывки разговоров, которые я подслушала, пока была с Николаем, и я вздрогнула. — И они же их исполняют.

Поставив бокал на поднос, я встала и, обхватив руками туловище, начала расхаживать по комнате.

— Должно быть что-то, что можно сделать. Никто не заслуживает того, чтобы жить в страхе. Это Америка, ради Бога, а не…

— Россия? — предложила моя бабушка, когда Джуди резко замолчала. Когда сиделка кивнула с немного смущенным видом, она продолжила: — Злые люди были среди нас с самого начала времен. Неважно, где они живут и как их клубы называются. Неважно, носят ли они униформу со знаками отличия, вселяющими страх в сердца людей, или ходят в костюмах, сшитых на заказ за тысячи долларов. Разденьте их догола, как в тот день, когда они с криком явились в этот мир, и они все равно останутся злом.

— Неужели ты думаешь, что он собирается вернуться? — спросила Джуди.

— Я не думаю, я знаю, — сказала я, стоя на своем месте и глядя в окно, словно ожидая увидеть его серебристую машину, проносящуюся по улице.

— Тогда, я думаю, вам обоим стоит остаться у меня, — сказала Джуди, и я повернулся, чтобы улыбнуться ей.

— Это очень мило с твоей стороны, но нет, — сказала я, поднимая руку, когда она начала протестовать. — Я не хочу показаться грубой. Это очень доброе, очень щедрое предложение, но, Джуди, это не то же самое, что пытаться спрятаться от разъяренного бывшего. Как только я вошла и увидела Николая, стоящего в моем доме, я поняла, что нет такого места на земле, где бы он меня не нашел. — Подойдя к бабушке, я опустилась на колени возле ее кресла и снова взяла ее за руку. — Бабушка, ты должна…

— Никуда я не поеду, — сказала Ольга, голос ее стал тверже, чем раньше. — Я слишком долго жила, чтобы позволить какому-то мужчине отпугнуть меня от моего… от нашего дома. Ты гораздо сильнее, чем была четыре года назад, и тебе все равно удалось уйти. И на этот раз ты не будешь одна.

— Я люблю тебя всем сердцем, но я не позволю тебе подвергать себя опасности из-за…

— Я говорю не о себе, дитя, я говорю о мужчине, который завоевал твое сердце.

Не успела она договорить, как я уже качала головой. Ни за что на свете я не позволю Алеку окунуть хоть один палец в бурлящий котел злого варева Николая. Алексей был хорошим