Омар, уже переставший плакать, провел рукой по лицу собралсяс силами и продолжил:

— Я вещи разбросал, пусть думают, что грабитель приходил. Адевочку перенес на диван. Не мог смотреть на нее. Каждую ночь она мне снится.Такое страшное наказание. Я деньги взял и решил, что ответу их в Балашиху,матери Ковальчука. Не мои это деньги были, чужие. Не мог я их себе оставитьпосле смерти ребенка. Не имел никакого права. Ты не знаешь, как это страшно,когда к тебе во сне такая девочка приходит. Адвокат говорит, что меня пересадитв другую камеру. Он не знает, что я радуюсь, когда мне спать не дают. Иначе ямогу умереть во сне. Омар покачнулся на стуле. Дронго подумал, что есть предели его страданиям.

— Потом я пистолет выбросил и в Киев поехал. Ничего Лене нестал говорить, все время о Руслане думал. Увидел его издалека и даже подойтипобоялся, думал, не выдержу. Не хотел, чтобы он отца помнил плачущим. Потом мыс Толиком деньги отвезли в Балашиху, я их матери Ковальчука отдал. Я не взялоттуда ни копейки. Ни одной копейки, ни одного доллара.

Приехал в Махачкалу попрощаться со своими, никак не могФатиме рассказать о том, что со мной случилось. Она так верила в меня, мать мнезаменила. А я оказался таким подлецом. — Он перевел дыхание. — Спасибо тебе,что так для меня старался. Спасибо. Только все напрасно. Я ничего на суде нескажу. Меня должны расстрелять. Нельзя мне жить после такого. Нельзя.

— В России к смертной казни не приговаривают, — напомнилДронго.

— Значит, убьют в тюрьме, — равнодушно ответил Омар. — Недолжен я жить после такого. Не имею права.

— А твой сын?

— Пусть забудет меня, — сказал Омар, и его лицо страшнопередернулось. — Пусть не узнает, что его отец был детоубийцей.

— Хватит, — перебил его Дронго, — хватит изображать из себяизгнанника-абрека. Ты получил образование, закончил институт с отличием, аговоришь так, словно всю жизнь провел в высокогорном селе.

— Несчастья стирают с нас налет цивилизации, — ответил Омар.— Я уже не тот мальчик, которой получил золотую медаль в школе, и не тотпарень, который Московский авиационный институт закончил.

Я теперь убийца трех людей, убийца ребенка, и нет мнепрощения. — Он поднял голову, в его глазах блеснула отчаянная решимость.

— Если меня в тюрьму отправят, я себе вены перегрызу, ножить больше не буду, я для себя все решил. А тебе рассказал сегодня, чтобы тызнал, как все это на самом меле было. Денег я не крал и девочку не убивал, новиноват в ее смерти. А Ковальчука с женой я убил. Вот этой рукой. И по-этомунет мне прощения. Если есть ад, значит, я буду гореть в аду.

— Ада нет, — стараясь сохранить спокойствие, сказал Дронго.— И рая нет. И вообще ничего нет на том свете. Человек сам создает свой рай исвой ад на этой земле.

Лязгнула дверь, и в помещение вошел Голиков.

— Я договорился, — сказал он, — вас переведут в другуюкамеру. — Он взглянул на Омара, тот уже опять сидел, монотонно покачиваясь иравнодушно глядя перед собой.

— Кажется, я не вовремя, — пробормотал Андрей Андреевич.

 Дронго промолчал.

Когда они вышли из здания тюрьмы, было около шести часоввечера, но солнце еще ярко светило. Голиков взглянул на Дронго.

— Вы хотели со мной поговорить?

— Завтра, — попросил тот. — Завтра мы обо всем переговорим.Я чувствую себя как губка, впитавшая неизбывное горе. Он будто передал мнечасть свой боли.

— Наша профессия приучает нас к равнодушию, к большейапатичности, — заметил Голиков. — Иначе нам просто не выжить.

— Еще Бальзак сказал, что представители трех профессий неуважают людей, так как слишком много о них знают, — юристы, врачи и священники.

— Что ж, он был прав. — Адвокат улыбнулся. — Не знаю, чтоименно рассказал вам Нагиев, но по вашему виду понял, что его откровения былидля вас тяжким испытанием.

— Верно, — согласился Дронго, — даже слишком тяжким. Завтра,наверное, не будет судебного заседания. Собрать суд присяжных непросто, этопотребует времени, не так ли?

— Да, начнем через несколько дней, — подтвердил Голиков. —Но, честное слово, на меня все смотрят как на сумасшедшего. Даже в тюрьме ужезнают о моем ходатайстве. Считают, что я выжил из ума.

— Представляю, — кивнул Дронго, — вам тоже нелегко. Я вамеще не сказал, что мать и сестра убитого Петра Ковальчука согласились приехатьна процесс.

— Только этого нам не хватало, — пробормотал Голиков. — Ещесвидетели обвинения, да какие!

— Надеюсь их использовать и как свидетелей защиты, — заметилДронго. Он попрощался с адвокатом и зашагал в сторону своего отеля. Идти былодостаточно далеко, но ему хотелось пройтись пешком, чтобы успокоиться послевсего услышанного от Омара. Через минут пять он понял, что за ним следят.Дронго ускорил шаг и услышал топот шагов за своей спиной. Он обернулся. Тесамые ребята, с которыми они уже встречались, Только на этот раз шестеро. Ирядом с ним не было Эдгара с оружием. Дронго подумал, что оказался в неприятномположении.

— Ну что, черномазый, опять приехал к нам в город, — сказалкрасномордый качок. — Теперь все, считай, что ты покойник. Мы тебяпредупреждали.

Проходившая мимо женщина метнулась на другую сторону лицу.Еще один пожилой человек, рядом с которым семенила девочка, очевидно, еговнучка, подхватил ребенка и потащил за угол.

Трое из нападавших достали ножи.

— Теперь можешь попросить нас, чтобы мы тебя не очень больнорезали, — изгалялся хорошо запомнившийся Дронго лупоглазый. — Жаль, твоегодружка рядом нет, он бы тоже попросил.

— Глупо, — сказал Дронго, — и нечестно. Шестеро на одного —это даже как-то не по-мужски.

— Может, нам тебя на дуэль вызывать? — с иронией спросилкрасномордый, делая шаг вперед. — Ничего, сейчас ты у меня по-другому запоешь.

Он сделал еще один шаг и оказался в опасной близости отДронго. Никто из парней не ожидал от этого высокого широкоплечего мужчины такойловкости. Дронго резко поднял ногу — и нападавший отлетел назад. Нож упал наземлю.

— Значит, так, — сказал Дронго, поднимая нож. — Вы меня,конечно, убьете, но я обещаю, что двоих или троих заберу с собой. Васустраивает такой процент потерь?

Налетчики переглянулись, явно не зная, как поступить дальше.И в этот момент за их спинами затормозила милицейская машина. Напротивостановилась другая. Очевидно, кто-то из наблюдавших за дракой успел позвонитьв милицию. Парни бросились врассыпную. Сотрудники милиции выскочили из машины ибросились за ними. Из второй машины, не торопясь, вылез человек, в которомДронго узнал старшего следователя прокуратуры Митрохина.