Кот лежал на боку, и был такой худой, что казался почти плоским. А в остальном – обычный полосатый «Васька». Но с усами, да.

Пожалуй, ни разу в жизни Андрей ещё не чувствовал себя так глупо. Нахмурился, пытаясь сохранить лицо.

– Федя? Кот Федя?! Это что, шутка такая?

– Нет, почему. Его мама ещё котёночком подобрала для брата, чтобы он учился общаться с животными. Поэтому и назвала тоже Федей. Он долгожитель, ему почти шестнадцать уже, только суставы болят. Старческое. Я даю ему обезболивающее – утром, вечером и один раз ночью. Надо ещё днём, но днём у меня не всегда получается. – Опустив голову, помолчала. – Все советуют усыпить его, а я не могу. – Осторожно провела по нему рукой. – Просто он последний, кто у меня остался. Есть ещё сестра троюродная, но она в Краснодаре, и у неё уже внуки и даже правнуки. Я там чужая. – Сорвавшись с подбородка, на голую коленку упала слеза. Оксана утёрла щёки, прижала к ним ладони. – Ты теперь, наверное, думаешь, что я ненормальная кошатница, да?

Андрей так не думал. Он вообще не думал, только чувствовал, как резко отпускает напряжение, а на его место приходит что-то такое, от чего хочется раскинуть руки и хохотать, задрав голову к небу. Всё ведь так просто на самом деле! И какого чёрта, он, спрашивается, тянет уже почти неделю?

– Пакет какой-нибудь есть? Или сумка?

– Зачем?

– Надо.

Оксана вышла на кухню, вернулась с пакетом.

– Такой подойдёт?

– Отлично!

Первым делом направился в ванную. Не разглядывая, сгрёб с полки пузырьки с шампунями и прочими женскими радостями – и в пакет. Туда же полотенце. И ручное зеркальце. И зубную щётку.

– Ты что делаешь?

– Забираю тебя к себе. – Обернулся. – Надеюсь, ты не против?

– Спасибо, что спросил, – улыбнулась Оксана.

– Это значит, да?

– А Федя?

– Ну что за вопрос! И Федя, конечно, едет с нами!

Шли пешком, домой заявились почти в два ночи. Маринка уже спала, Харламов, благо не впервые, хозяйски разложил в зале диван, застелил свежей постелью, и теперь, устроившись в кресле, потягивал пивко и смотрел «Кино для полуночников» Увидев Оксану, мягко говоря, обалдел. Она тоже смутилась, застыла в дверях, прижимая к груди коробку с котом.

– Понял! – первым пришёл в себя Харламов и, выудив из-под кресла две пустые бутылки, поднялся. Проходя мимо, протянул руку. – Олег. Коллега по работе.

– Да, я вас помню, – ещё больше смутилась Оксана. – Вы меня печеньками тогда угощали. – Тоже протянула руку: – Оксана.

– Вот именно – печеньками! – качнул Харламов палецем. – Поэтому, ко мне теперь исключительно на «ты» – И, подмигнув, поцеловал ей ручку. А Андрею жутко захотелось подпихнуть его взашей, чтобы не создавал толкучки в дверях. Нашёл время!

Когда, наконец, проводил друга и вернулся в комнату, Оксана уже пристроила коробку с котом под журнальным столиком. Освещая тёмную комнату дрожащими вспышками света, работал телевизор, лениво колыхалась на сквознячке штора.

– А я халат забыла, представляешь? И ночнушку.

Андрей притянул её к себе, зарываясь пальцами в волосы, заглядывая в её загадочно мерцающие в полутьме глаза, заворожённо следя, как приоткрываются её губы. В происходящее верилось с трудом. Да вообще не верилось, если честно.

– А ты что, собралась сегодня спать?

У неё тут же задрожали ресницы, и наверняка залились румянцем щёки. Андрей втянул запах её волос и прижался лбом ко лбу, одновременно нашаривая руками застёжку на спинке сарафана.

– Завтра мы заедем к тебе и привезём, что нужно. А потом пойдём с детьми куда-нибудь в зоопарк или в кино, потом на качели-карусели, потом в кафе «Лакомку» есть мороженное с шоколадом. А потом… – и замолчал, потому что сарафан скользнул, наконец, к её ногам.

При виде чёрных трусиков в горле пересохло. И снова без лифчика… Такая внезапно доступная, что голова кругом! Повёл пальцем по щеке, шее, ключицам, и ниже. Сжал ладонь… Оксана охнула. Да, чёрт возьми, именно так он себе это и представлял… И вдруг оба едва не подпрыгнули – резко зашипел оборвавшимся сигналом телевизор. Нервно рассмеялись. Андрей выключил телевизор, и сразу стало непроглядно темно.

– Так лучше, – робко выдохнула ему в шею Оксана.

А ему было отчаянно жаль! Он хотел бы её видеть – всю, всё время… Подхватил в объятия, целуя, опустил на диван. Навис, опираясь на прямые руки.

– Поможешь?

Теряя терпение, едва дождался, пока она расстегнёт пуговицы на его рубашке… И наконец, навалился, с наслаждением прижимаясь к её обнажённому телу. Поймал губами биение артерии на шее, повёл языком ниже… Ниже… Дурея от её запаха и вкуса, хмелея от твёрдости сладких сосков. «Морские камушки!» – как-то глупо вспыхнуло вдруг в голове. – «Только сразу все не ешь…» А он хотел бы сожрать! Всю разом. Выпить, испробовать, познать! Втиснул колено между всё ещё робко сведёнными бёдрами.

– Ф-ф-ф… – судорожно выдохнула Оксана. – Я что-то волнуюсь.

– Что-то не так?

– Нет, просто… Ты, может, ожидаешь, что я… – Стеснительно закрыла лицо ладонью. – Но я ничего не умею, Андрей. До тебя у меня был только муж… но и тот уже давно.

Андрей легко рассмеялся. Что ещё прекраснее этого она могла сейчас ляпнуть? И что он мог ответить? Он вообще не хотел сейчас говорить, он хотел её.

– Ты охрененная, Оксан. Поэтому просто расслабься и делай то, что тебе хочется. Клянусь, я жду от тебя только этого. – Прижался губами к уху: – Только не кричи слишком громко, дети услышат…

Ну конечно они всё равно спали – измождённо, в обнимку, чутко. Под ладонью мерно отбивало ритм Оксанкино сердце, и не было такой силы, которая заставила бы Андрея оторвать руку от её обнажённой груди. Но потом он всё-таки вырубился окончательно, с головой провалился в глубокий полубред о делах служебных. А очнулся внезапно, от острого чувства пустоты под боком.

Рассвело, но солнце ещё не встало. Пожалуй, начало пятого. Оксана сидела на краю дивана и, обхватив себя руками, слегка покачивалась. В сонливом полумраке комнаты матово белела её голая спина. Любуясь тонкой талией и ямочками над ягодицами, Андрей провёл тыльной стороной ладони вдоль позвоночника.

– Ты чего?

Она мотнула головой: «ничего» и всхлипнула. Андрей, приподнявшись на локте, настойчиво потянул её за плечо:

– Оксан? Что случилось?

Она обернулась, прикусывая дрожащие губы, смаргивая слёзы с ресниц.

– Федя умер.

Андрей даже не сразу понял о ком речь. А когда дошло, понял, что не знает, что тут сказать. Просто сел сзади, обнял, крепко прижимая её к груди.

– Ну ты же знала, что однажды это случиться?

– Конечно. Но всё