всего мгновение… Потому что увидела отца. Это полоснуло вдруг – так остро и глубоко, что в горле встал ком. И Андрей сдался. Притянул её к себе, улыбнулся:

– Ну как вода, лягушка-квакушка? Мокрая?

– Мо-о-окрая-я-я-я! – завизжала Маринка и пулей умчалась обратно к фонтану.

Томясь дурацкой тяжёлой паузой, постояли с Оксаной рядом.

– Ну вообще, это ненормально, – покачал Андрей головой. – Я ей не разрешаю.

– Я же не знала. Просто она попросилась, я и подумала, а почему нет?

– А если наглотается? Ты представляешь, сколько тут заразы?

– Да ты посмотри сколько детей! Тут каждый день так, и ничего! Ну максимум животом помучается, подумаешь. Ты что, в детстве так не плескался?

– Нет.

– Вот и я нет. А хотелось. – Разулыбалась. – А мама меня, между прочим, милиционером пугала!

Андрей усмехнулся:

– Меня тоже.

Напряжение отпускало на глазах. Сумасшедшие качели «плюс-минус» в который раз за день взяли стремительный разбег ввысь. Убедившись, что Маринка не смотрит, ласково заправил Оксане за ухо прядь волос.

– Я с вами, девками, с ума сойду, точно.

Так хотелось обнять её, прильнуть к губам, замедлиться, остаться наедине…

– Ку-у-упаться, пойдём! – потянул его к фонтану Тёмка. – Ку-у-упаться…

– Всё, пора уходить, – вздохнул Андрей. – Давайте, лягушки-царевны, десять минут вам на сборы. Мы с Тёмкой на входе.

В кино, конечно, не пошли. Какой там! А по дороге домой мокрая Маринка снова впала в своё настороженное молчание, исподтишка разглядывая Оксану таким взглядом, что Андрей не мог сдержать улыбку. И смех, и грех, девчачьи штучки! Ну откуда это в них берётся?!

Однако нагулялись, похоже, на славу – после ванны и ужина Маринка стала заметно клевать носом.

– Ну всё, давай спать! – попытался спровадить её Андрей, но она упрямо мотнула головой.

– Не хочу!

– На ходу ведь засыпаешь!

Снова мотнула головой и настороженно зыркнула на Оксану.

– А почему ты домой не идёшь? Опять у нас ночевать будешь?

Андрей с Оксаной переглянулись. Приехали, называется. Ну а с другой стороны…

– Дочь, послушай меня, – притянул её к себе Андрей, – Оксана будет теперь у нас жить. Надеюсь, ты не против. Но даже если против, придётся привыкать. Ты уже большая.

Маринка замерла. В распахнувшихся глазах полыхнули испуг, неверие, отчаяние – чего там только не было… И вдруг – слёзы. Вырвалась из рук Андрея и сбежала.

– Мариночка! – вскочила Оксана, но Андрей остановил:

– Нет! Сядь. Ничего с ней не станется. Сейчас пытаться что-то объяснять – только хуже делать. Пусть спит, утром поговорим.

Оксана опустилась на табурет, уронила голову на руки:

– Такое гадкое чувство, как будто я её предала.

– Глупости не говори! Она, хотя и маленькая, но тот ещё манипулятор, не ведись на провокации.

…Ночью было всё – и нежность, и страсть, и слияние. Только вчерашней лёгкости не было. На душе всё равно стояла тревога – и за Маринку, и за их с Оксаной будущее… опять же, в контексте Маринки. Оксане, конечно, не говорил, но самому жутко хотелось отпинать подушку или выкурить одну за другой сразу полпачки сигарет – лишь бы сбросить это чёртово напряжение.

А что, если придётся выбирать между ними? Он, конечно, выберет дочь, но… Как тогда самому-то жить?

Глава 18

Утро понедельника было обычным рабочим утром: ранний подъём, быстрые сборы. С той лишь разницей, что теперь самой Оксане не нужно было никуда бежать, она уже была на месте. Но кто бы знал, как её завораживал процесс сборов на службу Андрея! Всё казалось таким значимым – от его утренних отжиманий и холодного душа, до завтрака и даже начищенных туфель! А ещё эта парадная форма, которую Оксана так тщательно нагладила! В ней Андрей смотрелся особенно торжественно и мужественно. Правда самому ему она не особо нравилась.

– Это же белый! – кривился он, жуя бутерброд. – Ладно сегодня у меня день ненапряжный будет, но вот всю неделю так ходить – это уже перебор, я считаю. Ну подумаешь, местечковый слёт ветеранов. Тоже мне, государственный праздник выдумали! А вообще, лучше оперативной «гражданки» вообще ничего быть не может! Надеюсь, когда-нибудь я к ней ещё вернусь.

– А быть оперативником, это намного опаснее, чем участковым?

Андрей перестал жевать. Накрыл Оксанину руку своею:

– Всем может достаться, никогда заранее не угадаешь. Лучше не думай об этом, те, кто думают, как правило, долго не выдерживают. Жена не выдержала.

Оксана улыбнулась и, пряча смятение, поспешно встала. Всю неделю терзалась сомнениями – сказать про Ирину или нет? Оно ведь, вроде бы и рассказывать особо нечего, а всё равно страшно. Андрей человек довольно резкий, а их внезапно закрутившийся роман настолько невероятный, что, казалось, любая мелочь может превратить карету в тыкву. И вот, лёжа без сна в их первую совместную ночь, твёрдо решила, что надо… А всё-таки страшно. Даже не знала, как начать, какой выбрать момент.

Обернулась: Андрей, поглядывая на часы, допивал чай и дочитывал газету. Сердце взволнованно стукнуло: может, сейчас?..

В коридоре хлопнула дверь.

– Кажется, кто-то проснулся, – ухватилась Оксана за очередную отсрочку и сбежала.

Однако оказалось, что дети ещё спят: Тёмушка, разметавшись и скинув одеяло на пол, а Марина наоборот – завернувшись в него чуть ли не с головою. Оксана убрала волосы с её лица и не удержалась, поцеловала в висок. И увидела вдруг, как заметались глаза под закрытыми веками. Так-так, шпионка маленькая…

Какая же она всё-таки забавная! Снаружи – одно сплошное противоречие, а внутри – целый океан девчачьей ласковости и потребности в любви. И это только начало. Самый такой возраст начинается, когда на одной строгости и запретах далеко не уедешь. Всё-таки девочкам нужна мама. Обязательно.

Андрей уже позавтракал, и, перейдя в зал, копался в каких-то бумагах из своей папки.

– Ну что, встали?

– Тёма спит, а вот Марина, кажется, притворяется. – Взяла вешалку, чтобы убрать сброшенную на спинку стула домашнюю одежду. – Она, похоже, так и не успокоилась. Наверное, пыталась выследить один ты на кухне или со мной.

– Понятно, – Андрей застегнул папку, поднялся. – Сейчас уже бегу, а вечером поговорю с ней. Ты главное не принимай близко к сердцу, если будет совершать диверсии. Просто у неё есть кое-какие задвиги на счёт моей личной жизни, но это наши с ней дела, ты не вмешивайся. Разберёмся.

– Я провожу! – засуетилась, убирая одежду, Оксана, и из шифоньера к её ногам выпал зелёный лоскут. Оторопело подняла его – ну точно! Ошибки быть не могло! Схватилась за вешалку со своим платьем, замерла на мгновение, увидев его изрезанный, свисающий лохмотьями подол… И рассмеялась. Это было