– Лады. Пойдешь одна. Чувак останется здесь.

– Кэт, подождите!

Адам открыл дверцу со своей стороны, тоже собираясь вылезти.

– Или она одна, или никто, – отрезал Лиланд.

– Она не пойдет туда без меня.

– Значит, вообще не пойдет.

– Если нам ставят такие условия, мы не…

– Адам, послушайте меня! – Кэт схватила его за руку и оттащила в сторону. – Не рушьте нашу единственную возможность.

– Вы даже не знаете, кто этот Джона и что за нрав у него!

– И не узнаю, если с ним не встречусь.

Адам мельком взглянул на Лиланда, равнодушно стоящего возле заднего бампера.

– Этот оболтус вдвое выше вас. Он даже выше меня. Если ему взбредет в голову, он с вами…

– Вы хотите пообщаться с Мэв или нет?

– Только не такой ценой.

Кэт сощурилась:

– А я не боюсь этого парня.

– Что заставляет меня усомниться в твердости вашего рассудка.

– Адам, здесь существует свой кодекс чести. Вам трудно поверить, но эти люди действительно играют по правилам большого человека. Если Джона сказал, чтобы меня провели к нему, меня проведут, и никто пальцем меня не тронет.

– А если правила изменились?

– Рискну предположить, что нет.

– Вот именно. Рискнете. Я не хочу, чтобы вы рисковали.

– Так мы идем или как? – спросил Лиланд.

– Я иду, – сказала Кэт.

Она была уже готова последовать за парнем, когда Адам схватил ее руку:

– Кэт, один вопрос. Почему вы это делаете?

– Потому что вам нужна дочь. И мне думается, вы ей тоже нужны.

Кэт высвободила свою руку и догнала Лиланда.

Они свернули в переулок, из которого появился Лиланд, затем в другой. Через какое-то время Лиланд остановился, достал из кармана повязку и бросил Кэт.

– Надень на глаза, – велел он.

– У вас тайное убежище?

– Считай, что так.

«Глупые подростковые игры», – подумала Кэт, надевая повязку.

Это была черная тряпка, пропахшая дешевым лосьоном после бритья.

– Теперь я слепа, как летучая мышь. Пожалуйста, сделай так, чтобы я ни за что не зацепилась и не упала.

– Я бы тебя вообще с удовольствием выбросил в окошко, – признался Лиланд. – Идем.

Его пальцы довольно грубо сжали руку Кэт.

Они пошли дальше. Под ногами хрустело битое стекло. Лиланд ни на секунду не ослаблял хватку. Кэт пробовала считать шаги, но вскоре оставила эту затею. Шли долго, либо парень намеренно водил ее кругами. Она зацепилась за порог и чуть не упала. Лиланд удержал. Все его движения были нарочито грубыми. Судя по эху шагов, они находились внутри здания. Слишком много поворотов. Лестницы вверх и вниз. Снова холодный ветер в лицо. Опять улица? Или переход? Скорее всего, второе, поскольку эхо шагов вернулось.

Эхо становилось все более гулким. Помещения, по которым ее вели, были просторными. К звуку ее шагов примешивались другие. Потом Кэт услышала негромкие голоса.

Лиланд остановился.

– Где мы? – спросила Кэт.

– В моем замке, – ответил незнакомый голос.

Он звучал громко, как в театре с хорошей акустикой.

– Ты – Джона?

– Посмотри сама, – велел тот же голос. – Снимай повязку.

Кэт не торопилась. Она медленно развязала узел и сняла с глаз тряпку.

Место, куда ее привели, когда-то было складом. Плотно занавешенное окно пропускало очень мало света, что не помешало Кэт разглядеть разбросанные ящики, покосившиеся столбы и силуэты собравшихся. От двигавшихся теней ей стало не по себе.

«Моя аудитория», – подумала Кэт.

Вспыхнул свет – обычная лампочка, висевшая на проводе.

Щурясь, Кэт вглядывалась в лица людей Джоны. Их тут было десятка полтора. Все внимательно следили за ней, ожидая прочитать на ее лице растерянность или страх. Кэт старалась их не показывать.

– И кто из вас Джона? – спросила она.

– Там видно будет, – ответил ей кто-то.

– Когда будет видно?

– Когда мы узнаем, кто ты такая.

– Меня зовут Кэт Новак. В свое время я тоже жила в Южном Лексингтоне.

– Полицейская ищейка, вот кто она, – заявил Лиланд. – Шастает тут, вынюхивает.

– Нет, я не из полиции. Я работаю в судебно-медицинском экспертном бюро. Вскрываю трупы. Люди умирают, и моя работа – узнать отчего. Насколько мне известно, в вашем районе недавно умерли трое.

– Велика важность! – загоготал кто-то. – Люди все время помирают. Ничего особенного.

– Смерть Никоса Бьяджи – ничего особенного? Смерть Зинии – тоже? И смерть Элайзы?

Стало тихо.

– А тебе-то какая печаль, Кэт Новак?

Еще не повернувшись к спросившему, Кэт поняла: это и есть Джона. Безоговорочная властность в голосе. Этот рослый человек с неестественно бледными глазами и львиной гривой каштановых волос умел произвести впечатление. Его люди молча смотрели, как их предводитель идет к кругу света, в котором стояла Кэт.

– Тебе не верится, что мне может быть дело до этих смертей? – спросила она.

– Не верится, потому что всем остальным наплевать.

– Я же сказала: я выросла в Южном Лексингтоне. Ходила по тем же улицам, по каким ходите вы. Я знала ваших матерей. Росла вместе с ними.

– А потом слиняла.

– Можно уехать из Южного Лексингтона, но не от него. Сколько ни пытайся, хоть всю жизнь, он останется внутри тебя. И ты унесешь его в любое место, где бы ни поселился.

– Так ты для этого сюда притащилась? Помочь потерянным душам? Совесть замучила?

– Я делаю свою работу. Я должна выяснить, почему люди умирают.

– Значит, тебя пригнала сюда твоя работа? И только?

– Не только. Я хотела предостеречь твою подругу Мэв.

Джона не шелохнулся. Остальные – тоже.

В тишине послышался стук каблуков. Из тьмы появилась элегантная тень, похожая на кошачью. Женщина неспешно вошла в круг света и встала, скрестив руки. Прищурившись, она разглядывала Кэт. Женщина была с ног до головы в черном. Различался лишь материал ее одежд. Кожаная юбка, вязаный свитер, мозаичный жакет с мерцающими атласными вставками. Ее волосы напоминали соломенную метлу. Жесткие, неровно остриженные. Светлые пряди чередовались с кричащими оттенками фиолетового цвета. Она была худенькой, даже тощей. Темные глаза на фарфорово-белом лице казались двумя провалами.