в течение трех дней мы видели дым, как от огромного костра. Может быть, там был пожар, только нам-то до этого какое дело? Мы — Дети Открытого Моря и всю жизнь ходим по морским дорогам.

— Однако, увидев лодку сухопутного народа, которую несло по воле волн, вы подобрали ее, — сказал маг.

— Некоторые среди нас говорили, что это неразумный поступок и что надо бы предоставить лодке плыть по морю до края света, — отвечал вождь своим высоким, бесстрастным голосом.

— Но ты не послушал их.

— Нет. Я сказал, что мы должны помочь людям сухопутного племени, как и было сделано. Но твоя великая забота нас не касается. Если безумие поразило сухопутный народ, то пусть сухопутный народ сам разбирается. А мы следуем по дороге Великих. Мы не можем ничем помочь тебе в поиске. Пока ты среди нас, ты наш гость. Уже немного дней осталось до Долгого Танца, а после него мы повернем на север, поплывем по восточному течению, которое к концу лета вернет нас снова в моря вокруг Длинной Дюны. Если ты желаешь остаться с нами, чтобы исцелить свои раны, — что ж, хорошо. Но если ты возьмешь свою лодку и поплывешь дальше своей дорогой — тоже хорошо.

Маг учтиво поблагодарил его, и вождь поднялся, тонкий и чопорный, как цапля, оставив их вдвоем.

— В невинности нет защиты от зла, — с некоторой резкостью сказал Ястреб, когда они остались наедине. — Тем не менее в ней есть сила добра. Думаю, мы побудем с ними еще немного, пока я избавлюсь от этой слабости.

— Это будет благоразумно, — согласился Аррен.

Телесная хрупкость Ястреба и шокировала, и трогала его; про себя он решил защищать этого человека от его собственной энергии и спешки, внушая ему, что лучше подождать здесь хотя бы до тех пор, пока он избавится от боли, а уж потом плыть куда ему вздумается.

Маг глянул на него, похоже чуть ошарашенный этим комплиментом.

— Они добрые, — продолжал Аррен, не заметив выражения его лица. — Похоже, их миновала та немочь души, которая поразила народ в Хорте и на других островах. Может быть, уже не осталось островов, где нас так радушно встретят и помогут, как этот затерянный в море народ.

— Может быть, ты и прав, — сказал маг.

— К тому же летом они ведут такую приятную жизнь…

— Тоже верно. Хотя, если подумать, всю жизнь питаться холодной рыбой и ни разу не увидеть, как цветет груша, не попробовать воды из родника — брр! По меньшей мере, это скучно.

Затем Аррен вернулся на плот Звезды и продолжал работать, купаться и наслаждаться теплом вместе с молодежью, а прохладными вечерами беседовал с Ястребом и засыпал под звездами. Время незаметно приближалось к кануну летнего солнцестояния и к Длинному Танцу, и течение медленно уносило огромные плоты на юг, в Открытое Море.

9. Орм Эмбар

  течение всей той ночи, самой короткой ночи в году, на плотах, собравшихся огромным кругом под густо усеянными звездами небом, горели факелы, и искристое кольцо их отражений плясало в черной воде. Плотовое племя танцевало — без барабанов, флейт и других музыкальных инструментов, используя вместо аккомпанемента лишь ритм, отбиваемый босыми ногами на огромных покачивающихся плотах, да тоненькие голоса своих певцов, которые заунывно звучали над бескрайностью моря. В ту ночь не было луны, и тела танцоров смутно различались при свете звезд и отблесках факелов. То и дело то тут то там мелькал, как выскочившая из воды рыба, какой-нибудь юнец, перепрыгивающий с одного плота на другой. Прыжки были высокие и длинные: юноши состязались друг с другом — кто быстрее всех обежит все кольцо плотов, потанцевав на каждом и успев вернуться на свой плот до первых проблесков зари. Аррен танцевал вместе со всеми, потому что Долгий Танец в эту ночь танцевали на всех островах Архипелага, хотя и фигуры танца, и напевы, под которые его исполняли, сильно различались. Но в течение ночи многие танцоры выходили из круга в сторонку, чтобы поглядеть на остальных или подремать, а голоса певцов начинали звучать сипло. Аррен направился с компанией прыгающих парней на главный плот, где находился вождь; там он остался, а они пошли дальше, перепрыгивая с плота на плот.

Ястреб сидел с вождем и его тремя женами возле храма. Между вырезанными из дерева китами, стоявшими по бокам входа в храм, сидел певец, голос которого до сих пор не ослабел, хоть он и пел всю ночь. Он пел без устали, похлопывая ладонями по дощатому настилу, чтобы не сбиться с ритма.

— О чем он поет? — спросил Аррен у мага, потому что он не понимал слов, которые певец выпевал протяжно и медленно, с трелями и странными скачками мелодии.

— О серых китах, альбатросах и бурях… Они не знают песен про героев и королей. Они даже не слышали имени Эррет-Акбе. Раньше он пел про Сегоя — как тот поднял сушу и создал посреди моря острова. Это все, что они помнят из преданий людей. Все остальное — только море.

Аррен вслушался; он понял, что певец подражает свистящему крику дельфинов, о которых он сейчас пел. На фоне красноватого света факелов Аррен видел в профиль лицо Ястреба, черное и твердое, будто высеченное из камня, видел влажные блики в глазах жен вождя, которые тихонько переговаривались между собой, чувствовал, как плоты медленно ныряли с волны на волну, и потихоньку поддавался дремоте.

Вдруг он резко встрепенулся: певец молчал. И не только тот, возле которого они сидели, но и все остальные, на ближних и дальних плотах. Тоненькие голоса замирали, будто крики морских птиц где-то вдали. Потом стало совершенно тихо.

Аррен оглянулся назад, на восток, ожидая увидеть утреннюю зарю, которая является сигналом для остановки праздника. Но увидел лишь низко стоявшую убывающую луну, только что взошедшую, сверкающую золотым блеском среди мерцающих звезд.

Тогда он глянул на юг и увидел высоко над горизонтом желтую звезду Гобадрон и под нею восемь ее спутниц, даже последнюю. Руна Завершения ярко и яростно пылала над морем. И, повернувшись к Ястребу, Аррен увидел, что маг смотрит на те же самые звезды.

— Почему ты замолчал? — спросил вождь у певца. — Рассвет еще не начался, еще ни