В половине десятого тем вечером, на час позже обычного, мы с Вулфом вышли из столовой и направились в кабинет выпить кофе. Нам помешал звонок в дверь. Вулф метнул раздраженный взгляд в ту сторону, останавливаться не стал, хотя разглядел, кто к нам пожаловал. Днем я вынудил Ральфа Кернера из городской службы вставить вместо разбитого стекла временную замену. Засов тоже поменяли, и новый ходил туго, но я все-таки его отодвинул и впустил в дом инспектора Кремера.

Он посмотрел на меня как-то странно, словно хотел задать вопрос, но никак не мог подобрать нужные слова. Огляделся, отмечая царапины на стенах и на полу.

– Это стекло, – пояснил я. – Вы ведь заметили, верно?

– Ну да, – отозвался он и двинулся по прихожей.

Я пошел за ним.

Обычно он всегда идет прямиком к красному кожаному креслу, но сейчас все было иначе. Пройдя три шага от двери кабинета, он замер и стал вертеть головой сначала слева направо, потом справа налево. Подошел к громадному глобусу, медленно покрутил его направо и налево, а я молча наблюдал. Затем бросил пальто на желтое кресло, опустился в красное кожаное кресло и сообщил:

– Давным-давно хотел это сделать. Ваш глобус самый большой и красивый из всех, какие мне доводилось видеть. А еще я никогда вам не говорил, что ваш кабинет – замечательное местечко. Здесь хорошо. Жаль, мне вряд ли случится побывать тут снова.

– Согласен. – Брови Вулфа поползли вверх. – Вы что, в отставку уходите? По-моему, рановато.

– Нет, в отставку я не собираюсь, хотя, возможно, и стоило подать. По возрасту рано, но я чертовски устал. Дело не во мне, а в вас. Это вы, так сказать, сдаете дела.

– Похоже, вас неправильно информировали. Или вы выдаете желаемое за действительное.

– Ничего подобного. – Кремер достал из кармана сигару, не от дона Педро, сунул ее в рот и сдавил зубами, а потом вытащил; на моей памяти он ни разу не прикуривал. – Шутки кончились, Вулф. На сей раз вам с рук не сойдет. В дело вмешались окружной прокурор и комиссар полиции. По-моему, даже с мэром советовались. Наш разговор записывается?

– Конечно же нет. Даю слово чести.

– Верю, верю. – Кремер вновь сунул сигару в зубы, вытащил, метнул ее в мусорную корзину у моего стола и промахнулся на парочку футов. – Знаете, мне всегда было интересно, насколько тупым копом вы меня считаете. Но я не спрашивал из вежливости.

– Пф! Не надо себе льстить, инспектор. Зря вы думаете, что я опираюсь на предположения. Я вас изучил. Безусловно, ваши мыслительные процессы в чем-то ограниченны, как и мои собственные, но вы далеко не тупой коп. Прошу простить, но я лишь цитирую ваши слова. Будь вы тупым, то и в самом деле сочли бы, что со мной покончено – опять-таки ваши слова, – и не подумали бы прийти. Бросили бы меня на растерзание окружному прокурору без малейших угрызений совести, хотя, быть может, и пожалели бы мельком, что теперь уже не получится покрутить мой глобус.

– Черт подери, да при чем тут глобус?!

– Ну, вы же сами признались, что мечтали его покрутить, повращать, поиграть с ним. Итак, зачем вы на самом деле пожаловали?

– Это вы мне скажите.

– Скажу. Поскольку вы подозреваете, что я могу уцелеть, существует, видимо, некая лазейка, которой я могу воспользоваться. И вы хотите в этом удостовериться.

– В лазейки обычно протискиваются. Но с вашими размерами…

– Проклятье! Перестаньте уже цепляться к словам. Я говорю так, как мне удобно. Арчи, попроси Фрица принести кофе. Три чашки. Или вы, инспектор, предпочтете пиво? Или бренди?

Кремер отказался – дескать, кофе будет достаточно, – и я отправился на кухню. Усталость, конечно, сказывалась – денек выдался длинный и тяжелый, пришлось, в частности, рассказывать Джилл про Орри, – но ноги я вовсе не волочил. Мне тоже хотелось удостовериться насчет лазейки.

Когда я вернулся в кабинет, Вулф вещал:

– …Но я не намерен отчитываться перед вами по поводу своих дальнейших действий. Хотя, скажу честно, ничего особенного я не замышляю. Попросту желаю отоспаться впервые за десять дней. Почитать книгу, попить пиво, поговорить о еде с Фрицем, устроить словесную баталию с Арчи. Даже с вами поболтать, если вы заглянете на огонек. Я обрел свободу, мистер Кремер, и доволен жизнью.

– Черта с два вы довольны! Вам ведь приостановили лицензию.

– Это временно, я уверен. Когда принесут кофе…

Тут в дверях появился Фриц с подносом. Он поставил поднос на стол Вулфа и вышел. Вулф взялся разливать. Как ни удивительно, он вспомнил, что Кремер предпочитает с сахаром и сливками, хотя инспектор в последний раз пил с нами кофе больше трех лет назад. Я встал, отнес чашку Кремеру, взял свою, помешал ложечкой и пригубил, потом скрестил ноги. Хотелось верить, что к тому времени, когда буду ложиться спать, я тоже стану довольным жизнью.

Вулф сделал глоток – он способен пить горячий свежесваренный кофе, в отличие от меня, – и откинулся на спинку кресла.

– Девять дней назад, во вторник на прошлой неделе, я сказал вам, что мне нечего сообщить. Припоминаете? Сейчас я могу повторить эту фразу. Фактов у меня по-прежнему нет, однако я готов выдвинуть кое-какие предположения. Вообразить ситуацию и ее описать. Будете слушать?

– Начинайте. Если что, я вас прерву. – Кремер обжегся кофе.

Я испугался, что он сплюнет прямо на пол, но он сумел, судя по гримасе, как-то справиться с собой.

– Тогда приступим, и начинать придется издалека. Допустим, что пять дней назад, в субботу, накопившиеся к тому времени факты и наблюдения побудили меня предположить, что в интересующих нас убийствах замешан человек, который трудился на меня много лет. Первое доказательство я получил тем утром, когда Пьер Дюко погиб в моем доме. Арчи – отбросим формальности – передал мне последние слова Пьера. Официант отказался сообщать Арчи какие-либо подробности и настаивал на разговоре со мной. Возможно, я уделил внимание этому факту вследствие глубоко развитого во мне чувства собственного достоинства, ведь Пьер назвал меня лучшим на свете сыщиком. Все суета и тщеславие, сами знаете. – Вулф глотнул кофе. – Второе доказательство поступило утром в прошлую среду, когда Орри Кэтер внезапно вызвался работать на меня бесплатно. Он заговорил об этом первым, раньше Сола Пензера и Фреда Даркина. Для него такое поведение совершенно нехарактерно… Мне следует время от времени напоминать, что все сказанное – лишь мои предположения?

– Нет, черт побери! Я помню, что вы фантазируете. Продолжайте.

– Третьим доказательством послужило старое дело. Проще всего подложить Пьеру бомбу в пальто было на работе, когда оно находилось в его