по гостиной, разминая ноги, и снова сел. Орри покосился на него, затем снова уставился на меня. Никто не произнес ни слова. Вновь послышались шаги, и появился Сол. Он не стал садиться в кресло, подсел ко мне и выложил на диван между нами то, за чем ходил на кухню: катушку клейкой ленты, плоскогубцы и пару бумажных салфеток. Достал из кармана сигарный футляр, проверил крышку, зажал футляр плоскогубцами, протер его салфеткой, ловко закатал в другую салфетку, подогнув на торцах, и обмотал клейкой лентой. Отличная упаковка на глазах у публики, которая по достоинству оценила этот труд.

– Револьвер мы оставим себе. Арчи, ты правильно сказал, копам мы его не отдадим, но на всякий случай оружие припрячем. А вот это пусть забирает, верно?

– А то. Зря, что ли, ты так красиво все обернул? Согласен, Фред?

– Наверное. – Фред кивнул. – Да, пусть берет.

Сол встал и протянул завернутую бомбу Орри, но тот не сделал движения ее забрать. Его руки лежали на коленях, согнутые пальцы шевелились, словно не силах решить, сжаться в кулак или нет. Пальто он не снимал. Сол приблизился вплотную, сунул бомбу во внутренний карман пиджака Орри, отступил и наконец сел в кресло. Орри запустил руку в карман, но ничего не вынул.

– Этим утром к нам приходила Дора Бассетт, – сообщил я. – Мы с ней мило побеседовали у меня в комнате. А завтра я навещу Джилл, если она не в рейсе.

– Я с тобой, – вызвался Фред. – Джилл мне нравится.

– А я начну с Дэла Баскома, потом загляну к Питу Воутеру, – сказал Сол.

Орри вдруг встал:

– Хочу встретиться с Ниро Вулфом.

Мы все недоуменно уставились на него.

– Боже мой! – Это Фред.

– И на что ты рассчитываешь? – Это Сол.

– Да он блефует, парни. Крыша поехала. – Это я.

Орри молча вышел. Сол последовал за ним, я потащился следом, а Фред наступал мне на пятки. Я размышлял о правилах этикета: надо ли распахивать дверь перед уходящим гостем, который уносит в кармане бомбу, и ты надеешься, что он ее использует? Сол поступил проще: остановился и стал наблюдать. Орри открыл дверь и захлопнул ее за собой, оставив нас в квартире. Щелкнул замок, но Сол предусмотрительно накинул цепочку. Мы знали, что Орри хорош с замками. Поди догадайся, что взбредет ему в голову… Говорить никому явно не хотелось.

– Никаких шансов, – произнес я в конце концов. – Ровным счетом никаких.

– Я и десяти центов не поставлю, – согласился Сол. – Если затянется на год, этот год будет скверным для всех нас. А у тебя семья, Фред.

– Прямо сейчас здесь только я, и я проголодался, – ответил Фред. – Я не прочь умять салями, которую видел в холодильнике, если тебе не жалко.

– Пошли, обжора. – Сол направился на кухню.

Глава 17

В четверг днем, в четверть двенадцатого, я позвонил в дверь старого особняка из бурого песчаника, призывая Фрица выйти и отодвинуть засов. За моей спиной пристроились Фред и Сол. Фред ночевал дома и присоединился к нам в девять, а вот я спал на диване в гостиной Сола. Не скажу, что нам удалось выспаться. Мы с ним включали выпуски новостей по радио в шесть, семь, восемь и девять часов, а потому были хорошо осведомлены о последних событиях. В начале одиннадцатого я позвонил в «Газетт» и оставил сообщение для Лона Коэна: мол, до одиннадцати он сможет застать меня у Сола, а потом пусть заглядывает в кабинет Вулфа. Самому Вулфу я звонить не стал. С моих слов ему известно, что мы трое собирались принять некое решение. Пусть считает, что мы проспорили всю ночь. На завтрак мы с Солом съели два толстых куска жареной ветчины, шесть яиц пашот и около дюжины тонких, намазанных маслом тостов, посыпанных шнитт-луком. Сол выращивает лук в шестнадцатидюймовом ящике на подоконнике в кухне.

Будет неправильно написать, что челюсть Вулфа отпала, когда он увидел нас троих, входящих в кабинет. Этого не произошло, потому что он слышал наши голоса в прихожей. Зато он разыграл собственное представление. Когда мы вошли, он дочитал очередной абзац книги, которую держал в руках, нарочито медленно заложил страницу тонкой золотой полоской, положил книгу на стол и лишь затем произнес:

– Доброе утро.

Сол занял красное кожаное кресло, Фред подтащил ближе одно из желтых, а я расположился за своим столом и пояснил:

– Докладывать будет Сол. Дело было в его квартире.

– Фред прибыл где-то через час после звонка Арчи вам, – начал Сол. – Я позвонил Орри и попросил его подойти часам к девяти. Мы решили, что надо заставить его покончить с собой. Когда он пришел, мы набросились на него без предупреждения. У него при себе было обычное оружие, а в кармане пиджака нашелся сигарный футляр от дона Педро. Разговор длился около получаса, говорил в основном Арчи. Сказал, что мы намерены полностью испортить ему жизнь. Орри заявил, что Бассетт хотел его разорить, а Пьер вымогал тысячу долларов. Я замотал сигарный футляр клейкой лентой и положил обратно в его карман, но оружие мы забрали. Он ушел от нас чуть раньше десяти вечера.

Свое излюбленное словечко «приемлемо» Вулф изрек взглядом, его губы оставались крепко сжатыми. Он откинулся на спинку кресла, зажмурился и стал глубоко дышать. Сол покосился на меня и хотел было что-то сказать, но не успел: его прервал посторонний звук. Точнее, два звука. Сначала в дверь позвонили, а мгновение спустя что-то загремело и загрохотало поблизости. Мы опрометью выскочили в прихожую. Первым бежал Фред, сидевший ближе других к выходу, но в прихожей он замер, и я обошел его. У входной двери я остановился, поскольку пол покрывали осколки стекла. От стеклянной панели в двери, размером три на четыре фута, сохранились лишь несколько зазубренных краев. Я отодвинул засов, приоткрыл дверь и выскользнул наружу.

На тротуаре, у нижней ступеньки крыльца, валялось пальто Орри Кэтера. Во всяком случае, сверху казалось, что это именно его пальто. Я спустился и только тогда рассмотрел его лицо. С его лицом все было, в общем-то, в порядке. Он слишком ценил свою внешность, чтобы жертвовать лицом, как случилось с Пьером. Прошло девять дней и десять часов, то есть всего двести двадцать шесть часов, с того мгновения, когда мне пришлось взглянуть на месиво, оставшееся от лица Пьера.

Я поднял голову. Рядом со мной стояли Сол и Фред.

– Ладно, побудьте здесь, а я свяжусь с Лоном Коэном. Кажется, я слегка ему задолжал.