отдыхать приезжают. Ну, водочка, шашлыки — все как положено!

— И мусор?

— Ну само собой, мусор завсегда остается, так они его туда… за этот самый забор.

— Ясно… — выразительно протянула Дуся. — А женщины с ними приезжают?

— Ну а как же без этого? — Сторож хмыкнул и вдруг фальшивым голосом пропел: — Без женщин жить нельзя на свете, нет…

— А не было ли среди них одной в желтом платье с ирисами?

— С ирисками? — удивленно переспросил сторож.

— С ирисами. Это цветы такие.

— Насчет цветов я не разбираюсь, а чтобы в желтом платье — такого не припомню. Холодно сейчас в платье.

Лебедкин, который слушал сторожа вполуха, вдруг повернулся к кирпичному строению за забором:

— А это у вас что?

— Это? Так это уже не наша территория. Это когда-то котельная была, да потом ее забросили. Там давно уже никто не живет. Хотя бомжи иногда забираются. Я Павлу Сигизмундовичу сколько раз про это говорил — не доведет это до добра… устроят они пожар, а кто будет подследствия расхлебывать… но разве начальство нас слушает? Разве оно нашим мнением интересуется?

— Пожар? Что они там, костры жгут?

— Зачем костры? Печку они там топят. Несколько раз уже видел, как там дым над трубой курится.

— Вот как? — Лебедкин переглянулся с Дусей. — Давай-как мы еще на эту котельную поглядим.

— Так говорю же вам, эта котельная уже к нашей базе не относится!

— Относится или не относится — это уже другой вопрос, а только мы ее осмотрим!

— А это уж как хотите…

Напарники прошли через территорию базы, подошли к котельной.

На ее двери висел большой амбарный замок, но Лебедкин в два счета открыл его канцелярской скрепкой.

Внутри котельной было темно, и пахло пылью, плесенью и золой.

Дуся включила свой телефон в режиме подсветки и обвела помещение голубоватым лучом.

И вскрикнула от неожиданности.

В первый момент ей показалось, что в дальнем конце помещения лежат и сидят в странных позах люди.

— Что там такое? — удивленно спросил Лебедкин, который обследовал другие углы.

— А ты только посмотри!

Дуся подошла ближе и снова направила свет на странные фигуры.

Это были, конечно, не люди, а сваленные грудой манекены — некоторые без рук, без ног и даже без голов.

— Опаньки! — оживился Лебедкин. — Вот откуда взялся тот фальшивый труп, на который мы приехали!

Он осмотрел груду манекенов, потом оглядел всю комнату.

На самом видном месте, прямо в центре помещения, стояло старое офисное кресло с поломанным подлокотником.

На подлокотниках были обрывки скотча, а приглядевшись внимательнее, Лебедкин нашел рядом с креслом небольшой обрывок желтой ткани.

— А вот и кусок от того самого платья! — Он показал этот лоскуток Дусе.

— Что же получается — здесь держали привязанный… манекен? И пытали его?

Дуся наклонилась над креслом, направила на него луч фонарика и добавила:

— Смотри-ка, кровь…

— И, как сказал Данилыч, — кровь наверняка не манекена!

— Как-то мне это не нравится… — Дуся зябко поежилась.

— Да уж. Кому такое понравится… — проворчал Лебедкин, оглядываясь по сторонам. — А вот тут что…

В углу рядом с манекенами была свалена груда одежды.

— Это что же, он тут хранил одежду своих жертв? Но тогда сколько же народу он поубивал?

Дуся подошла к нему, взяла в руки трикотажную кофту, широкие штаны, юбку и бросила обратно.

— Нет, Петя, вся одежда новая. Только плохого качества. Знаешь, что-то мне подсказывает, что это те самые вещи, которые украдены из магазина мадам Лопаревой.

— Ничего себе! Значит, это ограбление — тоже его рук дело? Но вот зачем ему это барахло понадобилось? Вряд ли он собирается открывать собственный ларек…

— Вряд ли, — согласилась Дуся.

Она ненадолго задумалась, и вдруг ее лицо посветлело:

— Вот у меня какая гипотеза! Ему из всех этих вещей нужно было только желтое платье в ирисах. А все остальное он прихватил, чтобы никто не догадался насчет платья. А платье он еще раньше высмотрел, оно у них в витрине висело. Не мог же он второй раз в тот самый магазин дорогой прийти и сказать, что хочет еще одно такое платье купить, чтобы своей девушке подарить! Его бы сразу заподозрили…

— Что ж, похоже на правду…

Лебедкин снова оглядел помещение и задумчиво проговорил:

— А вот, кстати, сторож говорил, что видел дым над крышей. Но дыма без огня не бывает, а где же сама печка?

— Да вон, смотри, проход в углу. Наверное, печка там.

Лебедкин прошел в соседнее помещение, и оттуда тут же донесся его голос:

— Здесь печка! И еще теплая!

Дуся присоединилась к нему.

Лебедкин стоял перед большой печью. Он открыл ее заслонку и копался в золе найденным поблизости куском арматуры.

— Ну, что там? — Дуся заглянула через его плечо.

Лебедкин вытащил из груды золы обгорелый лоскут джинсовой ткани, еще какую-то обугленную тряпицу, брезгливо взял двумя пальцами:

— Вот, он здесь что-то сжигал…

— Чью-то одежду! — заволновалась Дуся.

— Почему в той комнате целую кучу тряпья не тронул, а это сжег?

— Подозреваю, потому, что эта одежда не новая, как там, а ношеная. Видишь, здесь дырочка зашита? Это одежда, снятая с живого человека, с живой женщины…

— Хорошо, если с живой, — мрачно проговорил Лебедкин. — А если нет?

— Ну подожди, не каркай! Мы же пока не нашли труп, только манекен!

— Пока не нашли… но то, что он сжег ее вещи, наводит меня на неприятные мысли. Боюсь, что труп скоро тоже найдется.

— Для начала хорошо бы узнать чей…

Лебедкин еще немного пошуровал в печке и вытащил оттуда какой-то обгорелый до углей, спекшийся предмет.

— А это что?

— Дай-ка взглянуть…

Дуся взяла у него обгорелый предмет, осмотрела со всех сторон и вдруг проговорила:

— Петя, ты молодец!

— Вообще-то да. — Лебедкин приосанился. — Но в чем это выражается в данном случае?

— Знаешь, что ты нашел?

— Ну?

— Это женская сумка! А в сумке каждой женщины всегда есть что-то, что поможет установить ее личность.

— Ну, это когда-то было сумкой, а теперь это кучка угля, которая нам вряд ли поможет…

— А это мы еще посмотрим!

Дуся ощупала обгорелую сумку со всех сторон и нашла обгорелую застежку.

Застежка щелкнула, бывшая сумка раскрылась.

Внутри она тоже обгорела, но не так сильно, как снаружи.

Дуся расстелила на полу носовой платок и вытащила все, что удалось: оплавленный, покоробившийся тюбик губной помады, треснувшую пудреницу, связку ключей…

— Ну и что нам это дает? — проворчал Лебедкин. — Что мы узнали о хозяйке сумки?

— Ну для начала — что она блондинка.

— Это почему?

— По цвету помады.

— Вот радость-то! Знаешь, сколько в нашем