Вопрос Амелию удивил. Неужели ее мнение что-то значит?

Она смотрела ему в глаза и понимала, что он ждет ответа. Сердце больно ударялось в ребра.

– Я почти ничего не знаю о том, что послужило причиной вашей боли, и все же подозреваю, что вы постоянно страдаете от сожаления и потери. Вы изгнали из своего мира счастье и удалились в безвестность. Идете сквозь дни и годы с такой безысходностью, словно этот монотонный марш ведет к вашей кончине. В качестве самоназначенного наказания вы не позволяете себе никаких удовольствий…

– С последним я не согласен.

Он впился в нее взглядом.

– Я вам не верю. С самого приезда вы ни разу не улыбнулись. Даже во время обеда, даже в ответ на дружескую шутку. Я не помню, чтобы вы рассказывали что-то веселое. Ничего, чтобы развеять тень, постоянно лежащую на вашем лице.

Амелия дрожащими пальцами откинула с его лба упавший локон, и от интимности этого жеста у нее перехватило дыхание.

– Что дает вам наслаждение, Ланден?

Он обжег ее горячим взглядом, полным невысказанных признаний. Она придвинулась еще ближе, совсем чуть-чуть, словно притянутая неведомым инстинктом. Бессильная противиться его призыву.

– Наслаждение? Интересный вопрос.

Он в свою очередь придвинулся к ней. Дыхание Амелии снова сделалось затрудненным.

– Вы, надеюсь, не сожжете меня заживо? Не отправите в обморок одним ударом? Хотите знать, что приносит мне наслаждение? – ответил он не сразу. И веселых ноток в голосе не слышалось: – Мне пояснить? Или продемонстрировать?

Этим вопросом он испепелил ее. И все же его слова застряли в ее мозгу. Договаривать было необязательно. Его горящий взгляд выдавал, насколько непристойны его мысли.

Губы Амелии задрожали. Ответить связно не получалось. Она и без того сходила с ума от чувственного желания. Пальцы, скрытые краем столешницы, свело судорогой. Одно невероятно долгое мгновение они стояли молча, охваченные одним и тем же стремлением.

Ланден вдруг прижал ее к себе, оттеснив к углу стола, и оказался так близко, что их дыхания слились в одно. Его рот был по-прежнему решительно сжат, но в глазах уже блестели веселые искорки. Его пьянящая близость лишила Амелию равновесия. Боже, как он красив! Ошеломляющего сочетания неистовой мужественности и дразнящего мужского запаха было достаточно, чтобы спутать ее мысли. Она подумает обо всем позже. Сейчас же для здравого смысла просто нет места.

Ланден сжал ее талию, подхватил и усадил на стол. Амелия позволила ему это, потому что окончательно потеряла голову. Чернильница перевернулась, ее содержимое вылилось на ее юбки, просочилось сквозь все слои ткани и, возможно, оставило черную отметину на внешней стороне бедра. Но она не пошевелилась, завороженная его внезапными действиями.

Кончиком пальца Ланден обвел контур ее губ, помедлил в уголке, прежде чем нежно провести по нижней губе и даже слегка ее потянуть.

– Ты даришь мне наслаждение, Смутьянка.

Чувственное признание ласкало ее слух. Любое возражение рассыпалось беспорядочными осколками, подобно кусочкам пазла, разлетевшимся по полу. Далекий голос разума твердил, что пора остановиться. Но Амелия от него отмахнулась, отказываясь слушать.

Ланден наклонился ниже. Она поднялась повыше и оперлась о столешницу. Их губы почти встретились. Амелия прерывисто дышала, приоткрыв рот. Для того чтобы возразить? Позвать?

Она сама не знала. Но тут Ланден губами нашел ее губы, и все осознанные мысли исчезли. В его поцелуе не было нежности. Он брал ее, словно желал поглотить, жестко, как будто собирался вонзить в нее зубы. Его язык проникал глубоко. Он отчаянно желал отведать на вкус ее губы, и она отвечала с не меньшим пылом, так же как и он, спеша познать его поцелуи.

Пальцы Ландена зарылись в ее волосы, чуть царапнули кожу и послали по ее спине искры наслаждения. Амелия в ответ выгнула спину. Пробормотав что-то одобрительное, он оторвался от ее рта, рассыпал поцелуи по скуле, прижался губами к уху. Его шепот проник в каждую клеточку ее существа, разлившись наслаждением.

– Ты невероятна, Амелия. Если бы только я мог затеряться в тебе!

Он прикусил мочку ее уха, прежде чем прижаться губами к ее шее, вызывая в ней хаос восхитительных ощущений.

– Пожалуйста, – выдохнула она хрипло, не в силах сказать еще что-то в ответ на его дерзкие ласки. Она таяла от поцелуев. Ее пронзали крохотные раскаленные молнии.

– Так прекрасна и так упряма. Каждое слово, исходящее из этого пухлого сочного ротика – либо возражение, либо противоречие.

Он осыпал поцелуями кожу под ухом, и шелковистое прикосновение его волос к мочке вызвало в Амелии новую волну ощущений. Ее глаза были закрыты, и все же она жадно впитывала каждую ласку. И не хотела, чтобы он остановился.

Ланден с неожиданной грацией скользнул губами по ее шее к плечу. Лизнул ключицу, словно прокладывая дорожку. Его пальцы тянули за ткань, развязывали ленты, обнажая грудь Амелии для жарких поцелуев. Она рванулась от неожиданности, когда он сжал ее груди. Ланден ущипнул соски. Восхитительное наслаждение было почти непереносимо.

И все же она никогда не чувствовала себя более свободной, чем в эти минуты. Так невероятно, так великолепно… хотя мысли путаются…

Он накрыл сосок ртом, и она едва не рассыпалась на мелкие осколки, когда его жаркие губы коснулись чувствительной плоти. Сосок затвердел под медленными движениями его языка. Амелия судорожно цеплялась за волосы Ландена, из ее горла вырвался странный звук. Что-то вроде хныканья. Ланден в ответ улыбнулся, не отрывая губ от ее груди.

– Прекрасная. Прекрасная, дикая, восхитительная женщина.

Она тоже улыбнулась, забыв обо всем, кроме восторга его поцелуя. Он крепко держал ее, но она все равно неустанно извивалась на узком столе. Время от времени что-то падало на пол, летело через край стола, но она не обращала внимания, затерянная в экстазе, который дарили его ласки, его руки и губы. Поцелуи спускались все ниже, но ему мешала ткань. Поэтому он вернулся к ее губам.

Наконец он оторвался от Амелии, и она открыла глаза. Ланден изучал ее лицо. Его горячее дыхание обжигало ее кожу. Он продолжал обнимать Амелию, гладить ладонями обнаженную кожу, проводя кончиками пальцев по ее предплечьям. Затем он собрал ее юбки, поднял и отбросил в сторону.

Все мысли окончательно выветрились из головы девушки, осталось одно желание. Амелия была не в силах противиться Ландену. Если он хочет сделать ее своей, она готова отдаться. Почему-то страх, овладевавший ею при мысли о брачной ночи, казался таким далеким. Несуществующим.

Ланден погладил ее икры, обтянутые шелковыми чулками. Его ладони легли на ее бедра. Сердце Амелии затрепетало. Она дрожала от нахлынувших ощущений. Девушка приподняла бедра, моля о ласке. И услышала, как Ланден тихо усмехнулся, прежде чем его губы коснулись ее кожи. Единственным барьером между его губами и кожей оставался шелк чулка, но так ощущения были еще более эротичными. Он осыпал ее ноги чувственными ласками, останавливаясь, чтобы прикусить кожу на внутренней стороне каждого колена, прежде чем снова начать ласкать, обдавая ее горячим дыханием.