на спине крылья ворона, а не беркута! — Андреас закрыл лицо ладонями, и последнее предложение Маркус смог разобрать с трудом: — Ворон… А я так хотел, чтобы это были крылья беркута…

— Крылья ворона, значит? — уточнил Маркус, и Дрей кивнул, продолжая всхлипывать. — А ты хотел… Ты хочешь быть моим соулмейтом? Ты хочешь?!

Сделав акцент на последнем слове, Маркус приобнял мокрого и дрожащего Андреаса. Тот не смог ничего сказать, только снова кивнул. Признаваться в том, что он влюблен в того, кто предназначен другому, было для Дрея унизительно. Он считал, что выглядит слабым, рассказывая о своих желаниях, даже не желаниях, а потребностях. Он нуждался в Маркусе. И соврать он ему не мог.

Получив ответ на свой вопрос, Маркус поднялся с пола и помог Андреасу встать. Он кивнул на его мокрые штаны и спросил:

— Ты сможешь дальше сам? Я, конечно, могу помочь, но не думаю, что ты хочешь, чтобы я сейчас…

Дрей хотел, чтобы Маркус к нему прикоснулся, увидел, захотел, но все-таки это было сейчас неуместно. Грязный, пьяный и не его соулмейт. Конечно, Маркус его бы не захотел. И Дрей это понимал, так что, да, он справится сам. Ведь кроме него самого у него больше никого нет. Маркус вышел, а Андреас стянул с себя мокрую одежду, сполоснулся и, не вытираясь, завернулся в длинный махровый халат. Он вышел из ванной и пошел на кухню, где уже шумел электрочайник.

— Давай договорим и побыстрее, я устал. Расставим все точки над «и», чтобы ты смог уйти, — сказал Дрей, наблюдая за тем, как Маркус бесцеремонно открывает все шкафчики на кухне в поисках чего-то.

— Сейчас тебе лучше выпить чая с мёдом, а потом отдохнуть.

— У меня нет мёда. Возможно есть лимон, но он мог либо высохнуть, либо сгнить, — ответил Андреас, сел за стол и зевнул, прикрыв рот ладонью. — Извини.

— Ничего. Я позже куплю… — ответил Маркус, заварил чай, бросил туда три ложки сахара и, поставив кружку перед парнем, сел напротив.

— Что? Нет, я извиняюсь не за лимон и мёд.

— А за что?

— За всё? За то, что моя метка не изменила цвет. За то, что согласился встречаться с тобой, хотя в глубине души был уверен, что это ни к чему не приведет. За то, что дал тебе ложную надежду, хотя обещал этого не делать. За то, что заставил ревновать. За ситуацию с бывшим и мой игнор. За то, что не объяснился с тобой по-человечески, — Андреас говорил и смотрел не в глаза Маркусу, а в кружку с чаем, методично перемешивая сахар. — Мне было с тобой очень хорошо. Ты классный и… Ты заслуживаешь быть со своей родственной душой. И если я тебе хотя бы немного симпатичен, то ты не будешь меня мучить дальше. Я влюбляюсь в тебя, Маркус, и мне страшно. Ведь когда ты уйдешь к своему соулмейту и будешь с ним счастлив, я останусь один. И что тогда будет со мной?..

Дрей быстро потер глаза, чтобы вытереть слезы. Какая сентиментальная глупая чушь! Он же не девица, чтобы лить слезы из-за несостоявшегося романа.

— Ты говорил, что метка у тебя появилась поздно? — вдруг спросил совершенно спокойный, даже какой-то довольный Маркус.

— Да. Мне было двадцать лет.

— То есть, четыре года назад? — уточнил мужчина.

— Ну да. Чуть больше четырех лет, если быть точным.

— А я рассказывал, как узнал о своей метке?

— Рассказывал. К чему эти вопросы, Маркус? Я же прошу не мучить меня…

— После аварии, лысого черепа и знакомства с меткой, которая была под волосами неизвестно сколько времени, мы с ребятами основали SR, чтобы не быть по одиночке. Ты никогда не спрашивал, как расшифровывается аббревиатура, и я решил, что ты знаешь.

— И как же? — без особой заинтересованности спросил Андреас. Ему было немного обидно, что Маркус не понял его боли из-за их расставания.

— Наша группировка называется «Черный Ворон» [нем. Schwarzer Rabe]. Или просто SR. Поэтому у нас птичьи клички. Я один из основателей SR. «Черный Ворон» оказал на мою жизнь большое влияние, — с намеком сказал Маркус и внимательно стал смотреть за реакцией Дрея. — И у тебя на спине изображены крылья ворона, Андреас. Ты понимаешь? Понимаешь, почему? Потому что ты мой соулмейт.

— Но они не изменили цвет! — запротестовал шокированный Андреас, крепко сжимая горячую кружку с чаем. В животе стало тянуть, а голова снова закружилась.

— Твоя метка и так была черной. Как она изменит цвет с черного на черный?

Дрей помотал головой и стал медленно пить чай. Маркус его не торопил, но смотрел внимательно и с какой-то странной заботой во взгляде.

— Так значит, моя метка появилась тогда же, когда ты основал свою группировку? Банду байкеров? — уточнил Андреас, отодвигая от себя кружку. — Так может, мой соулмейт один из ваших? Надо было мне со всеми за руку здороваться, а не только с Бородачом и Дербником…

Маркус поменялся в лице, от прежней расслабленности не осталось и следа. Он нахмурился, сжал губы, нервно пригладил бороду.

— Хорошо, — сказал он сквозь зубы. — Как почувствуешь себя лучше, мы поедем в бар, и ты познакомишься с каждым участником банды. И когда твои крылья снова не поменяются, то…

— Я пошутил. Очень глупо пошутил, извини, — шепотом сказал Дрей и, протянув руку через стол, прикоснулся кончиками пальцев к предплечью Маркуса. На коже были разводы краски, и он слегка их потер. — Я не хочу никого из SR, кроме тебя. Думал, что ты это понял из моего монолога в ванной. Значит, мы все еще вместе?

— Я очень на это надеюсь, — сказал Маркус. Он не расслабился полностью, но скандалить, похоже, уже не собирался. Андреас снова зевнул. — Пошли, отведу тебя в кровать.

— А ты побудешь со мной? — в купе с наигранно невинным выражением лица Андреаса, фраза прозвучала настолько двусмысленно, насколько он и планировал. Так что Маркус подавился воздухом.

— Если я останусь с тобой, то ты не отдохнешь.

— Договорились.

Андреас встал со стула, обошел стол, взял Маркуса за руку и повел за собой в свою небольшую спальню. Он совсем забыл, что так и не снял со стены фотографию своей метки, и сейчас очень смутился из-за нее. Решив, что время разговоров закончилось, хотя, конечно, они еще многое не обсудили, Дрей повернулся к Маркусу лицом, развязал халат и позволил ему упасть на пол, оставшись полностью обнаженным. Он потянулся и обнял мужчину за шею, потянувшись к нему всем телом. Руки скользнули выше, и пальцы по памяти стали очерчивать на затылке