Пошли к императрице.

Относительно Авдотьи Михайловны злые языки говорили неправду, будто она так и не научилась великосветским манерам, будто она так и ведёт себя, как невежественная цыганка. Я специально изподтишка наблюдала за графиней и могу со всей ответственностью заявить, что не заметила ни малейших признаков, что она была когда-то простолюдинкой. Я думаю, здесь дело не только в том, что над её манерами поработали лучшие гувернантки и учителя, но, и это главное, женщина с самых юных лет была талантливейшей артисткой, а талант, как говорится, не потеряешь.

Императрица сидела в будуаре с двумя статс-дамами. Встретила графинь очень тепло и с радостью. Я попросила маман о назначении Сарры моей фрейлиной, на что получила положительный ответ.

Пока разговаривали, подошло время обеда. Императрица пригласила графинь отобедать с нами, рассчитывая, что обед будет в чисто женском обществе, ибо государь находился неизвестно где и на обеде присутствовать не обещал. Оказалось же, что Николай Павлович всё же пришел, как обычно с кем-то из своего ближнего окружения. На этот раз с ним были князь Илларион Васильевич Васильчиков, премьер-министр, и Егор Францевич Канкрин, бессменный и талантливый министр финансов, который недавно завершил блестящую финансовую реформу, заменив ассигнации новыми банкнотами и пустив в оборот новый серебряный рубль. У меня Егор Францевич хоть и вызывал некоторое трепетание, но, с другой стороны, он ещё ни разу мне не отказал ни в одном финансировании, как это обычно делают министры финансов, ссылаясь на дефицит бюджета. Хотя, нужно честно признаться, просила я у него не на развлечения и предметы роскоши, а исключительно на серьезные проекты , свои и Пылина.

С Авдотьей Михайловной император встретился как со старой знакомой, дотошно расспрашивая её о жизни, о семье. А потом ещё и довольно долго беседовал с ней в сторонке, почти наедине, когда вышли из-за стола.

Маман меня тоже отвела в сторонку и отчитала за неуважение к её фрейлинам! Оказывается, Гончарова и Апраксина явились к ней от меня в слезах и пожаловались, что я их обзывала девками! Представьте себе! А я, как ни напрягала свою память, но, хоть убей, не могла вспомнить, когда я такое сказала! Оказывается, называть графиню девкой – это ужаснейшее оскорбление! За такое попрание чести девушка могла и покончить с собой! Это уже не шуточки! Какой ужас! Будет урок мне на будущее, чтобы не позволяла больше себе разговаривать с императорскими фрейлинами как с подругами или как с обычными девушками!

Я искренне извинилась перед маман, пообещала что впредь буду следить за своим языком. И что обязательно извинюсь перед этими курицами.

Сарру и Авдотью Михайловну я отпустила отдыхать с дороги, при этом пожелав, чтобы Сарра назавтра утром была у моих покоев. А ещё озадачила их тем, что завтра будет придворный бал, приказала Женни вручить им пригласительные билеты. Хотя я не в курсе, смогут ли они за столь короткое время пошить бальные платья. Или графини их уже привезли с собой? Ну, это уже не моя головная боль, пускай выкручиваются, как хотят.

Графини спешно удалились, а мы с Женни пошли на репетицию, где нас уже дожидались музыканты, а также Александр Сергеевич Даргомыжский.

Глава 22. Вечерний концерт

Глава 22. Вечерний концерт

Прежде, чем идти на репетицию, в нашей общей с Ольгой гостиной собрались я, Ольга, её фрейлина маркиза Мария Александровна де Траверсе, моя фрейлина баронесса Женни фон Вестфален, великие княжны Мария Михайловна и Елизавета Михайловна. Это только звучит солидно: маркиза, баронесса, великие княжны, а на самом деле собралась групка весёлых девчонок. Солидней всех держалась моя бывшая горничная Глаша, которую я назначила в смотрительницы моей личной коллекции народных костюмов. Глаша с определенной долей важности и гордости выслушивала наши пожелания и давала дельные советы. Так, как на вечере предполагалось исполнять в основном народные крестьянские песни, то решено было всем четверым великим княжнам приодеться в сценические костюмы крестьянок. Эти костюмы в моей коллекции имелись, но мы обсуждали мелочи: платки или косынки, в какой обуви выступать, ибо лаптей не было.

В это время пришел, как договаривались, А.С. Даргомыжский. Пажи, стоявшие в карауле у входа на нашу половину, поначалу не хотели его пропускать, потому что я их забыла предупредить. Я представила Александра Сергеевича всем девчонкам, простите, всем великим княжнам и фрейлинам, как нового музыкального руководителя нашего вокально-инструментального ансамбля и всероссийского радио. Попросила его сесть за рояль и исполнить по небольшому фрагменту своих сочинений, только не оперу, а польки и вальсы, которые исполнялись уже несколько лет на придворных балах.

Присутствующие дамы были в восхищении от виртуозной игры Даргомыжского на рояли, его лёгкой импровизации.

Потом я отвела композитора в сторонку и выложила свой коварный план. Александр Сергеевич поначалу ничего не понял, смотрел мне в глаза чуть ли не испуганно, но потом, когда до него дошло, заметно повеселел. Я показала и отдала ему стихи “Титулярного советника” и промурлыкала приблизительную мелодию. Потребовала, чтобы он в ближайшие дни написал романс на эти стихи.

Подвела Даргомыжского к рояли, заставив расступиться великих княжон и придворных дам. Села, усадила рядом композитора, чтобы кое-как подыгрывал мне. Сыграла и пропела песню “А он мне нравится”, которую дамы тоже восприняли с восторгом и улыбками.

После чего я Даргомыжского выпроводила в коридор, сказала ему, что мы будем переодеваться. Вырядились в крестьянок, а потом все вместе двинулись на репетицию. Там нас поджидали Костя Корякин и другие пажи-музыканты, а также привезенные мною из путешествия по России два балалаечника и один скрипач. Аппаратура была настроена, и мы тут же приступили к интенсивной часовой репетиции. Уточнили порядок исполнения песен. Аппаратуру начали перетаскивать в сад, где будет концерт, а мы, великие княжны тоже туда пошли. Пока устанавливали и настраивали инструменты, мы зашли в беседку, где уже сидели члены царской фамилии и приближенные. А мы перед концертом решили немного подкрепиться и поэтому тоже уселись за столы с самоварами и вкусностями. Я мельком прикинула, как из этой беседки будет смотреться импровизированная сцена. Очень даже недурно! А вот для остальной публики не очень. Немногочисленные придворные сидели сбоку сцены, отделенные от нее оградкой из подстриженного зеленого кустарника.

Наши крестьянские одежды за царским столом выглядели нелепо, поэтому многие присутствующие улыбались или даже смеялись. Император представил мне и остальным великим княжнам приехавших сегодня уже известного мне военного генерал-губернатора Москвы Дмитрия Владимировича Голицына и его жену, кавалерственную даму