Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Я открою, — хмуро буркнул я, недовольный слишком частым звоном стаканов и назревающим конфликтом.
— Если придут за самогонкой, гони их в шею! — пьяно хохотнул старик Харитоныч. — И скажи всем, я больше не гоню! Иннокентий Харитоныч теперяча художник-скульптор экспериментального литейного цеха. Мы с Иваном скоро такое наваяем, что чертям станет тошно!
— Очень интересно, расскажите, — заинтересовалась заведующая столовой, когда я вышел в сени.
«Мне тоже интересно, кто ещё заскочил на огонёк? — подумал я, накидывая поверх импортного дорогущего костюма отечественную копеечную телогрейку. — В ДК сегодня танцы, в кинотеатре фильм, который видеть детям до 16-и нельзя. А по телевизору идёт „Чисто английское убийство“, наши актёры играют ихнюю заграничную жизнь. И чего людям дома не сидится?».
Я выглянул на двор, который очень скромно подсвечивался светом из окна, выкрикнул дежурный и стандартный вопрос: «стой, кто идёт?», и от калитки на мой голос из сумрака вышел звукорежиссёр Ярик.
— Ты чего не на танцах? Учти, если всех красивых девчонок разберут, то потом придётся всю жизнь промучиться с некрасивой, — проворчал я.
— Я вообще-то не один, — замялся паренёк.
— Если привёл из леса гималайских шпионов, то веди их обратно, здесь вам не явочная квартира, — буркнул я и заметил, как на слабоосвещённый пятачок двора вышли: режиссёрка агитбригады Кира Нестерова и ведущая актриса того же творческого коллектива Наташа Сусанина.
— Мы, Иван, хотим поговорить, кхе, по делу, — пролепетала товарищ Нестерова.
— Мы не с пустыми руками, — весело сообщила длинноногая Сусанина, показав бутылку с какой-то «зажигательной смесью» и кастрюлю, не то с супом, не то с салатом оливье.
— Если строго по делу, то милости прошу, — хмыкнул я, представив, как сейчас изменится лицо Виктории, когда она увидит ещё и Сусанину, и добавил, — а по личным вопросам товарищ Тафгаев принимает строго по пятницам. Это так, на будущее.
* * *
Примерно второй час шло шумное застолье в хижине старика Харитоныча. Кстати, сам хозяин лачуги к этому моменту уже почивал на новенькой полке в бане, укрывшись тулупом. Оказалось, что его домашняя наливка имела очень хитрый накопительный эффект: сначала пьёшь-пьёшь и не пьянеешь, а потом хлоп и наступает мгновенное проникновение в нирвану с полным отключением двигательной активности организма. Немногим дольше продержались: молодая учительница английского языка и заведующая столовой №5. И теперь девушки, которые решили показать свою крутизну, лежали порознь — Вика на моей кровати в маленькой комнате, а Галина Игоревна на хозяйском диване в так называемой гостиной. И нашу «повелительницу пирогов и чебуреков» совершенно не беспокоил, играющий под ухом магнитофон.
— Ничего, — сказал я, оставшимся в строю гостям, — есть ещё две раскладушки. Давайте вернёмся к нашим новогодним огонькам. Значит, в понедельник 30-го концерт в посёлке Луньевка — это я смогу, 31-го концерт в нашем ДК — тоже смогу. 1-го во Всеволод-Вильве, где жил Пастернак, из уважения к классику подедморозю. А вот 2-го января в среду в Яйву не поеду.
— Это ещё почему? А? — очень смешно и пьяно икнув, спросила Сусанина. — Слабо? Всего четыре концерта в неделю, и уже прррр. И какой ты после этого Дед Мороз, а? Я тебя как штатная Снегурка «Фрезы» спрашиваю, а?
— Яйва слишком далеко, если к одиннадцати в город не вернётесь, то у Ивана будут проблемы, — ответил за меня Виктор Коноваленко, которого наливка, кажется, совсем не брала.
— Правда? — шмыгнула носом Кира Нестерова. — Это так несправедливо, — режиссёрка агитбригады последнее слово произнесла с очень большим трудом и, посмотрев на меня полными сострадания глазами, спросила, — и чего это мы так сильно напились?
— Ясно чего, — кивнул я на полупустую бутыль с наливкой, — этой вот домашней заразы. Завтра с Харитонычем по этому поводу проведу отдельную беседу.
— Ерунда, там и градусов-то как в пиве, — хмыкнул Ярик. — Просто день был сегодня хлопотный, насыщенный и… и я выпью ещё. Кто со мной, тот герой, ха-ха.
— Я пожалуй пойду, — пролетела Надя, которая весь вечер просидела тише воды и ниже травы. — Иван, вы меня проводите?
— Пошли, — пожал я плечами. — А вы, товарищи агитбригадовцы, учтите, если вы сейчас наклюкаетесь, то спать ляжете здесь. Я никого до дома не потащу. У меня после игры и так плечо побаливает.
— Подумаешь, напугал, — снова икнула Наташа Сусанина. — Ярик, наливай, а то уйду!
«С творческими людьми, которые дорвались до алкоголя, разговаривать бесполезно», — подумал я, выходя с Надей из единственной большой комнаты в доме.
На улице к тому времени повалил густой снег, а где-то высоко в небе завыла злая метель. И создавалось такое ощущение, что силы небесные в этот поздний час решили засыпать снегом решительно всё, что за долгие годы построил человек. Причём стихия безобразничала без всякой задней мысли, руководствуясь лишь тем, что сейчас настало время снега и безудержной метельной круговерти. Я зябко поёжился, поднял воротник американского пальто и опустил уши у зимней утеплённой бейсболки. А вот мою спутницу от обжигающего ветра спасал лисий воротник и точно такая же большая рыжая лисья шапка на голове.
— Завтра опять придётся начать день с лопатной гимнастики, — пожаловался я девушке, которая ступала за мной след в след.
— Ничего, это кое-кому полезно, — проворчала Надя.
— На меня намекаете? — спросил я, остановившись около соседской калитки.
— А на кого же ещё? — хмыкнула девушка. — Напоили гостей до беспамятства и рады!
— Наоборот, я попросил, чтоб Харитоныч никакого крепкого алкоголя на стол не выставлял. Кто ж знал, что наливка такая бронебойная?
— Да не оправдывайтесь! — неожиданно рявкнула Надя. — Стоите тут передо мной, смеётесь, а моя подруга Вика который день рыдает в подушку! Зачем вы ей морочите голову? Я же вас насквозь вижу, поиграете здесь годик и обратно улетите в свою Москву или вообще в Америку. И девки эти ещё прибежали. Тоже крутятся вокруг вас, словно вы пуп земли! А вам никто не нужен! Потому что вы никого не любите! Что вы улыбаетесь⁈
— Не могу вспомнить из литературы для какого класса этот спич, — буркнул я. — Идите домой, холодно, простынете.
— Бесчувственный чурбан! — гаркнула девушка и, выхватив из сугроба большущий комок снега, с размаху влепила его в мою грудь.