«Да-да, хайзяя! Зуб даваю, это точно он! Разговоры разговаривает, важный курица, а я подслушиваю!»

«Ну всё, сейчас буду! Отойди немного от окна…»

— Ярик, вон, видишь впереди, на втором этаже, фигура в окне? — спросил я у Ярозавра.

— Како не зрети, зрю, — ответил ящер.

— Вот давай прямо туда.

— Во оконце? — уточнил Ярик.

— Да!

— Прямо главою?

— Именно! — подтвердил я.

— Аки мёд испити, — хмыкнул ящер и ещё ускорился, будто перед взлётом на разгон пошёл.

Проломил декоративный забор, попортил клумбы и, оттолкнувшись, реально пролетел последние метры по воздуху в эпичном прыжке.

Звон стекла, предатель отлетает к дальней стене кабинета…

«Привет, хайзяя!» — обрадовался Чип, первым выходя из теней вместе с гончей.

Вслух это всё равно звучало как чипчипканье.

— Привет-привет! — помахал я ему рукой, соскакивая с шеи Ярозавра и тоже выходя из теней.

И только после этого небрежно глянул на Люберецкого и его… телохранителя? Гвардейца? Секретаря? Молодой уж больно. Да и похожи они между собой, так что может быть родственники. И тем даже лучше.

— Конничива, ёптить! — приветствовал я этих двоих.

И тут же вырубил младшего электроразрядом. Чтоб не мешал разговору взрослых — во-первых. Ну и вот вторых, кой чего проверить надо.

— Что ты наделал⁉ — заорал Люберецкий. — Он жив⁉

Ух как остро отреагировал! Ну явно не как на чужого. Согласен, хорошего секретаря сейчас днём с огнём не сыщешь, но чтобы так о работниках сокрушаться…

И при этом, что характерно, с места даже не дёрнулся. Знает, собака, кто к нему в гости пожаловал.

— Пока жив, — сказал я и тут же кинул догадку: — Сын?

А в ответ заминка с пыхтением, кряхтением и притопыванием ножкой. Думает товарищ, соображает, как же лучше ответить. Соврать или не соврать.

— Значит, сын, — кивнул я и двинулся к столу, потому как усмотрел там кое-что нужное и интересное.

— Не смей трогать мою семью!

— Ой! — я аж руками всплеснул. — Напомнить, сколько покушений ты на меня организовал? На меня, и на тех, кто мне дорог?

— Не смей!

— И это ещё не говоря о том, что измена такого уровня карается истреблением рода под самый корешок.

— Ах ты грёбаный… эй! — это Чип взлетел Григорию Афанасьевичу на плечо, влепил звонкую трезвящую пощёчину и спрыгнул обратно. — Какого чёрта⁉

— Никто не любит предателей, — ухмыльнулся я. — Даже белки.

— Чип-чип!

— Хватит! — Григорий Афанасьевич собрался с силами и начал играть в мужика. — Зачем ты пришёл⁉ Хочешь убить меня⁉

— Не-не-не-не-не, — сказал я и взял со стола Люберецкого часы.

Миниатюрная версия настенных. Небольшая такая коробочка из малахита на резных ножках, с циферблатом, не больше ладошки. Секундная стрелка бежала как полагается, часы исправно тикали.

— Убивать я тебя не собираюсь, — честно признался я. — Сначала тебя ждёт допрос с пристрастием, ну а потом граф Фирсов обещал устроить тебе «вечную казнь». У вас с ним теперь личные счёты, не завидую тебе…

— Фирсов⁉ — тут Люберецкий нервно хохотнул. — И как ты себе это представляешь⁉ Фирсов в тюрьме! Вся резиденция окружена разломными монстрами, и прямо сейчас сюда стягиваются все наши силы!

— Нос не трогай, — между делом бросил я.

— Чего?

— Когда блефуешь, нос не трогай, — пришлось расшифровать непонятливому губеру мою мысль. — И не потей так сильно. Палишься.

— Ты о чём⁉

— О том, что я слышал переговоры по рации. Никуда ваши силы не стягиваются. А даже если и стягиваются… ну сам посуди, Григорий Афанасьевич, — я махнул рукой в сторону окна, где, подобравшись на манер кошки перед броском, сидел Ярик. — У меня ездовой ди… ящер! И отмороженный белкус-ассасин в придачу…

— Чип-чип!

— А у тебя что⁉ Не смеши. Да и вообще, — я отмахнулся от Люберецкого. — Насрать мне, хоть всю японскую армию сюда стягивай.

С тем я подошёл вместе с часами к бессознательному наверное-сыну Люберецкого и положил их парнишке на грудь. Прежде чем действовать дальше, надо кое-что проверить.

А дело вот в чём.

В прошлой жизни мне встречались разные крипторы.

В самые лучшие можно было бы запереть душу, а вот самые хреновые не годились даже для хранения бутербродов. Слышал ещё и о таких, в которых время, наоборот, течёт быстрее — самое то для выдерживания винишка. Слышал, но никогда не встречал. И очень надеюсь на то, что криптор Фламинго не из таких.

Иначе вытащу я наверное-сына Люберецкого… нет, не старым. Мёртвым. Потому что чем ему там питаться? Либо мифрил грызть, либо оргтехнику клана Теней.

Ну да ладно.

Вещь это настолько редкая, что почти несуществующая.

А потому я засёк время, — пятнадцать минут первого, секундная стрелка по нулям, — и засунул в криптор парнишку вместе с часами.

— Что ты сделал⁉

— Фокус, — сказал я. — Проверь за ухом.

— Чего⁉

Люберецкий раздражался всё больше и дальше. Покраснел лицом, сжал кулаки и буквально обливался потом. Как-то прям… ненормально. Обильно слишком. Как будто навернул арбуза с пивком и пошёл в парилку.

Или это не пот?

Это… конденсат что ли?

В этот момент я глянул на мерзавца астральным зрением и понял, что он уже с минуту как активировал какой-то артефакт, и теперь наливался энергией от этого самого артефакта. Одноразовый баф, при этом сильный, но на одну-единственную атаку.

Копит, значит.

Готовится.

Ну-ну…

Мне даже интересно, что он решил такого накудесничать.

— Поговорим? — спросил я и присел в кресло.

Люберецкий неразумно промолчал, хотя ведь именно в его интересах потянуть как можно больше времени. Может, концентрируется?

— Да брось, Григорий Афанасьич, давай побеседуем с тобой, как земляк с земляком. Дюже мне интересно узнать, что ж тебе, паскуде, не жилось нормально? Анонима какого-то придумал…

— Аноним, — Люберецкий улыбнулся.

Улыбнулся и, несмотря на ситуацию, которая разворачивалась явно не в его пользу, аж раздулся от гордости, точно как тетерев на току́.

— Аноним был полностью моим проектом, — заявил Григорий Афанасьевич и кивнул чему-то своему, а я лишь порадовался, что попал в его нерв. — Как только я услышал про то, что какой-то сопляк затеял перевезти в Россию иномирных существ. Как только я увидел первые кадры с этими существами и понял, на что