тужат, пьют саке и лапшой закусывают. А нет, саке — это же японская водка. Блин!

— Шаожэ… Шаожэчжэ… Жопа! — Фирсов аж разозлился.

Видно было, что графа неразрешимая задача тоже уязвила, за живое прям задела. И он сейчас наверняка думал о том же, о чём и я. Мол, не последний человек в Империи, веду дела Его Величества, а произнести слово не могу.

— Хм-м-м… Жопа, — я покатал слово по нёбу. — Не очень созвучно, конечно, зато как нельзя лучше отражает суть. Предлагаю, Ваше Сиятельство, именно так нашу точку дислокации и называть. Жопа.

— Гы-гы, — хохотнул Фирсов.

Граф чуть расслабился, присел на бревно и начал бесцельно тыкать в костёр палкой.

ㅤ

Попали мы сюда совсем недавно, прилетели верхом на Лаве. Как только мы с графом ушли на территорию Китая, встал вопрос об эвакуации. Как-то при экспресс-подготовке мы этот момент упустили.

— Давай Разумовскому позвоним, — предложил Фирсов. — Телефон-то у тебя в порядке, ловит?

Я вытащил телефон и проверил связь. Одна полоска, но ловит, особенно если повыше подняться.

— Ловит, но телефона князя я не знаю, — признался я. — Не императору же звонить? Хотя могу Ане…

— Я наизусть помню, — хмыкнул Фирсов. — Давай, переговорю.

— А, ну отлично! — протянул я ему телефон.

Разговор у графа с начальством состоялся короткий и предельно деловой. И сводился он к простому вопросу.

— Вы где? — спросил Разумовский, едва услышав голос графа.

— Да хрен его знает! — честно ответил Фирсов. — Где-то в Китае. Точнее, над Китаем. Но мы, по крайней мере, живы-здоровы!

— Искренне рад за вас, Василий Фёдорович, — по голосу князя сразу становилось понятно, что эвакуация подчинённого в его повестке дня где-то на сто пятидесятом месте. — Когда определитесь с местом ожидания, вышлите координаты, за вами китайцы вертолёт пришлют.

Похоже, братья-китайцы пока что никак не отреагировали на последние мировые события, и на всякий случай сохраняли с Российской Империей хорошие отношения, а потому взялись помочь нам добраться до дома.

Подходящую точку мы нашли довольно быстро. В горах, но связь ловила. Дорога, небольшой перевал, немножко леса, во все стороны, куда ни глянь, горы. Но места для посадки вертолёта достаточно. Винтокрыл доставит нас на военный аэродром, а там нас пересадят на скоростной самолёт до Иркутска. Насколько я понял из разговора Фирсова с начальником, город хоть и граничит с отжатыми японцами территориями, никаких брожений не испытывает, шлёт Мусасимару нахер, и потому ждать подвоха от местных властей не приходится.

Так что в Иркутске нас должны встретить хлебом-солью и уже оттуда отправить в Москву.

Ну а пока что мы просто ждали и палили костёр.

Прямо на обочине дороги, так чтобы нас было легче найти. Притащили пару брёвен для посидеть, нашли пару рогатин и теперь жарили мясо. Точнее, дожаривали, потому что спонсором нашего сегодняшнего пиршества стал Кошаку Уссурийский. Люберецкий любезно одолжил нам со своей кухни уже почти готового, аккуратно и со знанием дела прожаренного на вертеле кабанчика, которого повара должны были, видимо, подать к праздничному обеду.

Конечно, после тех чудо-коров, которыми угощали меня циклопы, для меня теперь любое мясо будет так себе. Но это только в сравнении. А по факту кабанчик был что надо. Ну и не пропадать же добру!

— Знатно ты там разошёлся, — хмыкнул Фирсов, поворачивая кабанчика на вертеле. — От усадьбы, говоришь, камня на камне не осталось?

— Показательная порка, да плюс унижение, — кивнул я. — Там все кто мог, по куче отложили. А потом на руинах и вовсе гоблины подсуетились, а они большие любители ваять скульптуры из сомнительных материалов. Кажется, они там символ счастья собирались лепить, с двумя яйцами. Усадьбу, конечно, жалко, красивая была. Ну да уроком будет. И шансом для кого-то пересмотреть свои взгляды на жизнь, пока ещё списки предателей не составлены, — тут я чутка задумался. — Или они уже составлены?

— Составлены, конечно, — ухмыльнулся Фирсов. — Им теперь даже сотрудничество не поможет. Тут же речь не о ворованной свинье идёт… кхм.

Граф запнулся и уставился на кабанчика.

— Этот не ворованный, — напомнил я ему. — Это трофейный. Продолжайте мысль, пожалуйста.

— Ага, — согласился Василий Фёдорович. — Так вот. Тут всё серьёзно. Измена всё-таки, да плюс сговор, да плюс мало ли что ещё… придумаем. И по-лёгкому соскочить ни у кого не получится. Мол, это не я. Это пацаны Дальний Восток отчуждали, а я просто рядом стоял.

— Угу, — снова кивнул я и вновь задумался о резиденции Люберецкого.

Признаюсь, мне было немного жаль её сносить. Всё-таки здание красивое, хоть и новострой, да и винотека там была вполне себе. И кстати!

Я наугад достал бутылочку Шато-Лафит, которому, судя по этикетке, в этом году стукнуло аж сто пятьдесят годиков. Вкусное вино я люблю, однако глубоким экспертом не являюсь, так что ничего интересного сказать об этом винишке не могу. Ни про сорт, ни про склон, на котором оно выросло, ни про семью виноделов.

Но! Один вывод напрашивается сам собой. Вряд ли эту бутыль хранили так долго просто потому, что она за шкаф закатилась.

— Ого! — присвистнул Фирсов. — А вот это уже интересно. И дорого. Я гляжу, ты не только кабанчика успел из усадьбы прихватить. А вот скажи, там случайно не было Романе-Конти Гранд Крю? Всю жизнь мечтал попробовать, за что люди отдают столько денег ради бокала. Стоит оно того вообще или нет.

Прикрыв на секунду глаза, я мысленно просканировал содержимое криптора.

— Нет, — покачал я головой. — Такого у Люберецкого в усадьбе не было.

Фирсов упёрся в меня долгим взглядом.

— Да ну и хрен с ней тогда, с усадьбой, — махнул он, наконец, рукой. — Наливай!

А я лишь усмехнулся, доставая штопор и фужеры. В конце концов, после такого дня мы заслужили хорошую выпивку. И еду.

Вообще, картина складывалась презабавнейшая. Сидят русские барон и граф на брёвнах посередь дороги близ Сяожопогуя, едят искуснейше приготовленную хрюшку, запивают вином, которое по стоимости близится к трёшке в центре Москвы.

Последний без соли, как говорится, доедаем.

ㅤ

Ожидаемо, что сперва разговор пошёл о делах насущных. Я поделился с графом всем тем, что поведал мне Люберецкий, а граф выслушал, не перебивая, и никаких выводов пока что не сделал. Вообще.

Должно быть, ждёт не дождётся оказаться