Эта мысль Становому понравилась. Да, подумал он, это было бы неплохо. Очень неплохо! Один умер, другой тронулся, а женщина не в счет. Женщина — она и есть женщина. Что бы она там, в горах, ни увидела, о чем бы ни догадалась — да о чем она могла догадаться, эта мокрая курица? — словом, что бы ни было у нее на уме в данный момент, Максим Юрьевич не сомневался, что сумеет затуманить ей мозги. За очень редким исключением женщины реагировали на Станового, как кролик на удава. Максим Юрьевич мог очаровать, влюбить в себя, заговорить зубы, заставить видеть то, чего нет, и, напротив, не замечать самых очевидных вещей, лежащих прямо перед носом у объекта его стараний. Внешность героя-любовника, отменное обхождение и романтический ореол спасателя делали Станового неотразимым для женщин, но он, как правило, не злоупотреблял своим даром, справедливо считая его бесполезным. Да, из женщин при определенном умении можно извлечь какую-то пользу, но польза эта всегда оказывалась разовой и при этом чреватой самыми непредвиденными последствиями.

Женщина, шедшая за человеком, который нес на плечах труп, была сравнительно молода, имела довольно стройную фигуру. Большего о ней ничего сказать было нельзя: она была настолько грязна, растрепана и измучена, что даже с расстояния в несчастный десяток метров Максим Юрьевич не мог разглядеть, красавица перед ним или уродка. Он махнул рукой своим людям, подавая сигнал, и спустя секунду потерпевших уже окружили привычной в таких случаях заботой. Труп, который Максим Юрьевич с огромным удовольствием сбросил бы в грязь, осторожно уложили на носилки и попытались, как положено, накрыть простыней, но тут вышла заминка.

Мужчина, который до сих пор нес тело, вдруг довольно бесцеремонно оттолкнул от себя людей, пытавшихся ему помочь, и бросился к носилкам.

— Минуточку, — сказал он, и Становой мысленно поморщился: в голосе этого человека не было ни малейшего намека на сумасшествие, истерику или хотя бы обыкновенный испуг. — Не надо так торопиться. Насколько я понимаю, внизу творится черт знает что. Запишите его имя. Гургенидзе Арчил Вахтангович, инструктор здешней турбазы. И не забудьте отметить, что он убит выстрелом из огнестрельного оружия. Скорее всего, из пистолета.

Он выглядел спокойным, и это вовсе не было спокойствие сломленного, смирившегося человека. Перепачканное грязью лицо выглядело усталым, но и только. К тому же, Становой с первого взгляда увидел, что парень прав: его приятелю кто-то помог умереть, пальнув из пистолета чуть ли не в самый кадык. Кто-то… Пожалуй, Максим Юрьевич знал, кто это был. А вот чего он не знал, так это, что ему теперь со всем этим делать. Черт бы побрал Удодыча! Опять он за свое… Ей-богу, маньяк какой-то. Хлебом не корми, а дай в кого-нибудь стрельнуть. Интересно, с изобретателем он так же разобрался? Может, уважаемый Артур Вениаминович валяется где-нибудь у озера, на самом видном месте, и только и ждет, чтобы его нашли?

Становой окинул быстрым взглядом лица своих людей. Это были настоящие профессионалы, проверенные и надежные, но о том, чем занимался их начальник, никто даже не догадывался. Если Удодыч наследил — а он наследил, это уже можно было считать доказанным, — то профессионализм собственных подчиненных обещал стать для Максима Юрьевича очень серьезной помехой в сокрытии оставленных бывшим прапорщиком следов.

— Откуда такая уверенность? — спросил Становой, чувствуя себя совершенно по-идиотски из-за необходимости отрицать то, что было очевидным для всех присутствующих. — Вы что, видели, как в него стреляли? Если нет, то на вашем месте я не был бы столь категоричен. Тело находится в таком состоянии, что установить причину смерти будет затруднительно даже для профессиональных экспертов.

Боковым зрением он заметил ошарашенный взгляд, которым смотрел на него присевший над носилками врач, и замолчал.

— Я что-нибудь не то говорю? — спросил он после короткой паузы, обращаясь к медику.

— Тело действительно сильно пострадало, — медленно проговорил врач и, наконец, закрыл краем простыни то, что осталось от лица погибшего. — Очевидно, ему здорово досталось от камней. Но мне кажется не менее очевидным тот факт, что умер он не от селя, а от пули. Вряд ли кто-нибудь стал бы стрелять в труп. Пуля прошла через…

Тут он посмотрел на сидевшую в двух шагах от носилок женщину и осекся, решив, как видно, поберечь ее нервы.

— В общем, его действительно застрелили, — закончил он, — причем совсем недавно. Странная получается история.

— Очень странная, — согласился Становой. Мысли его лихорадочно метались из стороны в сторону в поисках выхода. — Вы в состоянии говорить? — обратился он к потерпевшему. — Можете рассказать, что вам известно? Что вы видели, слышали, наблюдали, не показалось ли что-нибудь подозрительным… И вообще, как вы там оказались?

Потерпевший посмотрел на него с каким-то странным удивлением, как будто менее всего ожидал от Станового подобного вопроса.

— Что ж, — сказал он, — если угодно…

Он заговорил — кратко, сжато, не вдаваясь в лишние подробности, строго по существу. Разглядывая его бесстрастное лицо, Максим Юрьевич быстро понял, что ничего на нем не увидит, и стал смотреть на женщину. По опыту оперативной работы в ФСБ он знал, что ложь, произнесенную одним человеком, почти всегда можно заметить по реакции другого, особенно если этот другой — женщина, не подозревающая, что за ней наблюдают.

Становой не видел причин, по которым незнакомцу потребовалось бы лгать, описывая свои ночные похождения. Разве что он был случайно уцелевшим помощником Удодыча, которого тот нанял для выполнения грязной работы, а потом по каким-то причинам не сумел вовремя убрать. Обычно Удодыч не передоверял столь ответственных заданий посторонним людям, но такие мелочи они со Становым никогда специально не оговаривали, так что теперь Максиму Юрьевичу нужно соблюдать осторожность. Незнакомец мог иметь отношение к диверсии, а мог и не иметь. Скорее всего, все-таки не имел: он не выглядел настолько глупым, чтобы, спустив с горы сель, оставаться на пути, а потом еще и самолично сдаться в руки властей, полагаясь на какую-нибудь шитую белыми нитками историю. А тут еще и баба, и этот покойник на плечах… Тоже мне, диверсант! Нет, участие этого человека в акции можно исключить. Становой стал наблюдать за женщиной скорее по привычке, чем в силу необходимости.

То, что он увидел, встревожило его еще сильнее.

Незнакомец назвался Игорем Корнеевым, инженером из Рязани, и это была ложь номер один. Максим Юрьевич заметил это по тому, как удивленно шевельнулись брови женщины при этих словах — шевельнулись и тут же вернулись на место, как будто их обладательница что-то такое сообразила и решила не вмешиваться. Это было очень подозрительно, и Становой сделал в памяти маленькую зарубку.

Итак, рязанский инженер Корнеев гостил на турбазе по приглашению своего старого знакомого Арчила Гургенидзе, которого он случайно встретил на побережье. Здесь же, на турбазе, он познакомился с дамой, которая сейчас сидела рядом.

При этом сообщении лицо упомянутой дамы снова едва заметно дрогнуло, она бросила на своего спутника быстрый взгляд, но тут же отвела глаза и с этого момента с безразличным видом смотрела в сторону. Становой отметил про себя, что только что прозвучала ложь номер два, и стал слушать дальше, гадая про себя, что могло послужить причиной этой лжи.