— Что случилось? — сразу перехожу к делу.

— Милая, извини, что я в такое время звоню, но… тебе нужно приехать домой, — встревоженно отвечает бабушка.

— Исключено, — отсекаю я эту затею. — Ты в порядке? Тебе нужна помощь?

Она огорченно вздыхает, но не принимается спорить. Уже хороший знак. Наверное.

— У меня все в порядке. Недавно обострился артрит, но думаю ты понимаешь, что беспокоить тебя из-за этого я бы не стала.

Принимаюсь расхаживать на месте под пристальным наблюдением Мэтта и задаю вопрос, не уверенная в том, хочу ли услышать ответ:

— Тогда в чем дело?

— Твой отец в больнице. Все очень серьезно. Врачи не уверены, что он выкарабкается после второго инфаркта.

На мгновенье земля перестает вращаться и я едва не падаю, слишком резко остановившись. Неужели он правда может умереть? Что-то иррациональное, чересчур глубокое для понимания, вызывает у меня проблеск боли и сожаления. Длится правда это недостаточно долго, для того чтобы перекрыть другую боль. Ту, с которой я просыпалась много лет.

— Мне…очень жаль, — наконец произношу я.

Бабушка горько усмехается и от этого звука мне становится неприятно.

— Ты никогда не умела врать, Элисон.

— Я не вру, — отвечаю с напускным равнодушием. — Мне действительно жаль, но не отца. Ты его мать и чтобы он не сделал, каким бы он ни был, матери не должны видеть, как мучаются их дети.

Между нами повисает тяжелое молчание, вызванное подтекстом в моих словах. Подхожу к ближайшему зданию и прижимаюсь спиной к кирпичной стене, изо всех сил стараясь держать себя в руках.

— Он спрашивал о тебе.

— Ты ему что-нибудь рассказала? Он знает где я? — сложно не расслышать нотки паники в моем голосе, поэтому Мэтт подходит ближе и кладет руку мне на плечо. В эту минуту рядом действительно мой друг.

— Нет, не знает, не переживай, — со вздохом усталости говорит бабушка. — Даже если бы знал, вряд ли бы смог сейчас что-то с этим сделать. Просто он соскучился и надеялся, что ты однажды сможешь…приехать к нему.

Теперь настала моя очередь усмехаться. Правда веселья в этом нет ни грамма.

— Неумением врать я обязана твоим генам, так что не пытайся меня убедить в правдивости своих слов. Ему плевать на меня также как и всегда. Если он и скучает, то только по ощущению контроля в своих руках. Я скорее умру, чем вернусь к нему.

— Элисон…

— Извини, но мне пора. Еслитебепонадобится моя помощь — звони.

Не дожидаясь ответа сбрасываю звонок. Откинув голову назад рассматриваю темное небо. В городе слишком светло даже ночью, потому я и не нахожу там звезд. Впрочем, как и ответов на свои вопросы.

Мэтт осторожно подает голос, видимо опасаясь, что я вновь накинусь на него.

— Она правда просила тебя приехать?

Устало киваю.

— Не понимаю, зачем ты вообще с ней общаешься, — краем глаза замечаю как он кривится. — Судя по твоим рассказам, она не сильно лучше этого козла.

— Это не так, — вяло протестую я. — У нас сложные отношения, но я помню, что в детстве бабушка меня любила. Возможно и сейчас любит. Это все что осталось от моей семьи.

— После того дерьма, что он сделал с тобой она все равно выбрала его. Не понимаю, где здесь любовь.

— Я тоже, — честно признаюсь ему и закрываю глаза.

— Ты меня совсем запутала, — бормочет он.

— Тогда нас тут таких двое.

Следующим утром приезжаю в офис, набравшись смелости взглянуть в глаза двум мужчинам, что помогли мне избежать незавидной участи. По правде говоря, один из них волнует меня куда больше.

Непонимание наших взаимоотношений сводит с ума. Я смирилась с тем, что меня тянет к Брауну как мотылька на огонь. Ладно, возможно дело не только в физическом влечении, но ему об этом знать не обязательно. Это лишь даст ему дополнительное преимущество, чего я точно не хочу.

Босс играет со мной в горячо-холодно, то возводя между нами незримые стены, то разрушая их одним жарким взглядом, прикосновением или поступком. Нет ничего хуже мужчин выражающих свои чувства делами. В них невозможно не влюбиться.

Опасения касаемо неизбежности этого варианта становятся все сильнее с каждым днем. Но главным для меня остается вопрос: почему он так себя ведет? Зачем Брауну целовать меня, говорить те слова, когда мы сидели у камина и при этом не делать даже крошечной попытки сблизиться дальше?

Решаю задать этот вопрос при первом же удобном случае. Если, конечно, вообще может быть случай для подобного разговора между начальником и подчиненной. С другой стороны, у нас с самого начала все пошло кувырком, так что хуже уже вряд ли может быть.

Но когда у кого-то дела шли лучше после подобных мыслей? Стоит мне якобы невзначай поинтересоваться у Джейсона, не планируются ли у нас сегодня выездные съемки с мистером Брауном, как тот обескураживает меня новой информацией.

— Он уехал на две недели в Калифорнию. Там полным ходом идет подготовка к комиссии Мишлен, и Браун хочет лично все проконтролировать, — говорит он, сравнивая какие-то бумаги с данными на своем ноутбуке.

Я стою в его кабинете и чувствую слишком большое разочарование от услышанного. Кеннета привлекает мое расстроенное молчание и он отрывается от работы.

— Ты в порядке? — с каким-то уж слишком понимающим взглядом спрашивает он. — Думаю, он постарается закончить с делами как можно быстрее и вернется даже раньше обещанного.

В его глазах мелькает нечто вроде сочувствия и я мысленно себя проклинаю. Боже, неужели все настолько очевидно, что один босс пытается утешить меня из-за отсутствия второго?

Напоминаю себе, что он был свидетелем довольно интимной сцены моего спасения и последующего утешения со стороны его друга. С учетом поразительной наблюдательности Джейсона Кеннета было бы странно, если бы он не заметил нашего с Брауном сближения.

Сейчас была бы очень кстати огромная трещина посреди кабинета, чтобы я могла провалиться сквозь нее под землю.

— Элисон?

Резко выныриваю из своих мыслей.

— Да-а, просто задумалась, —