— Мэтт, успокойся, со мной все в порядке, — вру я, в попытке его успокоить.

— В порядке?! Вас с Моникой всю ночь не было дома, и я решил, что вы где-то зависаете вместе, а два часа назад она приезжает домой из больницы вся избитая и с сотрясением мозга! — срываясь на крик говорит он. — Представь мое состояние, когда выясняется, что она не видела тебя со вчерашнего дня и понятия не имеет где ты! Я подумал, что на тебя тоже напал ее гребанный парень и ты сейчас лежишь где-то с проломленным черепом! Что с твоим долбанным телефоном?!

— Пожалуйста. Успокойся. Я в норме. Идем домой и я все тебе расскажу, — оглядываюсь по сторонам и пытаюсь дотолкать его до двери. — Ну же, мы уже начинаем привлекать внимание соседей.

— Да плевать я…

— Мэттью! В дом. Сейчас же.

Мое терпение на исходе, так же как и силы после всего произошедшего за последние сутки. Мы поднимаемся в квартиру, где возле кухонного ждет Мона. Уверена, она видела сцену на улице. Выглядит подруга хуже меня. Большую часть лица занимают синяки и ссадины, а область носа сильно опухла.

Она подходит ко мне и хочет обнять, но задевает болехненный участок на шее. Сдавленно шиплю и она хмурится, отодвигая край нового свитера.

— Боже, Элис… — она нервно жует губу. — Это сделал Дэвид? Он снова приходил на работу? Это из-за меня?

Я не успеваю прервать поток вопросов, как Мэтт сдвигает ее в сторону и приподнимает мой подбородок. Только не это. Сейчас начнется.

— Что. Это. Нахрен. Такое? — цедит он сквозь зубы, поворачивая мою голову из стороны в сторону и замечает оставшийся след от пощечины. — Элисон, богом клянусь, я сейчас…

Разговор будет не из приятных, а стоять все это время мне точно не хочется. Мы садимся за небольшой деревянный стол и я рассказываю друзьям обо всем случившемся вчера.

Почти час уходит на то, чтобы описать произошедшее, умолчав о некоторых деталях, связанных с Брауном. Этого им знать не обязательно. Не считая разбитой любимой кружки Мэтта, которую он швырнул в стену все проходит относительно приемлемо.

Уж лучше так, чем если бы он сорвался с места, а потом оказался в тюрьме из-за нанесения побоев и так избитому Эмброузу. Друг определенно не в восторге, что я провела ночь в доме у мужчины, с которым он не так давно застал меня за поцелуями. Видимо, только обеспокоенность за мое состояние заставило его держать себя в руках.

Ответив на все вопросы, оставляю друзей на кухне, а сама бреду к своей сумке. Роюсь в ней, надеясь выудить оттуда несколько обезболивающих таблеток, пальцы нащупывают странную крошку.

Нет. Нет. Нет.

Судорожно достаю со дна камеру и понимаю, что она разбита вдребезги, а кнопки и дисплей не реагируют на нажатия. Быть этого не может. Она был абсолютно целым, когда я оставила сумку в…

Только один человек видел, как я убирала вещи в шкафчик Моны.

Кристина.

Ну разумеется.

Она бы захлебнудась собственной желчью, не отомстив за сказанные мною слова. Слезы скапливаются в глазах и я изо всех сил стараюсь их сдержать. Эта камера невообразимо много значит для меня. Она была со мной столько лет, заменяя друзей, семью и обеспечивая работой. Сбоку раздается негромкий голос.

— Не расстраивайся так, Элли. Это просто техника.

Молча киваю и не оборачиваясь, ухожу в свою комнату, крепко прижимая камеру к груди.

Два дня я провожу в постели. Не думаю, что меня ждали на работе на следующий же день после произошедшего, но все равно чувствую себя отвратительным сотрудником.

После вечернего душа иду к себе в комнату, на ходу промакивая волосы и вижу, что дверь в комнату приоткрыта. Хмурюсь. Я помню, как закрывала ее. Вхожу внутрь и не замечаю ничего необычного. За исключением коробки средних размеров в подарочной обертке, что лежит на диване.

С минуту я просто смотрю на нее, не понимая по какому случаю она здесь находится. Даже не помню, когда мне последний раз дарили что-то в подобном виде. На дни рождения и все праздники последние пару лет я просила ничего не дарить, но друзья, конечно, не слушали. Однако, обычно это были походы в ресторан или какие-то сертификаты, которые не подлежали возврату.

Медленно подхожу к коробке, будто та заминирована. Осторожно поглаживаю ее кончиками пальцев и вспоминаю. Одиннадцать. Мне тогда исполнилось одиннадцать лет и я получила целых четыре подарка. Это было незадолго до того, как все изменилось, а из дома навсегда пропали любые намеки на праздничное настроение.

Бережно развернув упаковку, в ступоре разглядываю изображение на коробке. Это фотоаппарат. Той же фирмы, что и моя старая камера, не считая крохотной детали — передо мной последняя модель, к которой к тому же идет целый набор объективов. Боже. Это же целое состояние. Но кто…

Мэтт.

Только он видел, что моя камера разбита, а у Моны не хватило бы денег даже с ее нынешним заработком. Чувствую, как губы растягиваются в широкой улыбке, а ноги сами несут меня в соседнюю комнату. Нетерпеливо стучусь и стоит двери открыться, кидаюсь в объятия друга.

Он немного пошатывается от неожиданности, но потом крепко сжимает в ответ.

— Мэтти, ты сумасшедший! — восклицаю я радостно. — Не знаю как тебя благодарить и, по-хорошему, мне стоит его вернуть, но это выше моих сил!

— Кого вернуть? — прикидывается он дурачком.

— Не валяй идиота, — смеюсь и шлепаю его по руке. — Я нашла новую камеру на своей кровати, и если ты не прячешь где-то здесь рождественского эльфа, то это определенно твоих рук дело.

Секунд десять он просто молчит, а потом как-то странно вздыхает.

— Рад, что тебе понравилось, конфетка.

— Шутишь? Не знаю, что может быть круче этого!

— Например, ужин в компании друзей? — с надеждой спрашивает он. — Обмоем твой подарок, к тому же, мы давно никуда не выбирались, а в “Джерри” сегодня скидка на выпивку. Что скажешь?

Вообще-то я не планировала выходить этим вечером из дома,