Однако посидели в общем неплохо. Мужики – оба майоры внутренней службы – были из молодых, новая, так сказать, генерация, и, видимо, потому не успели еще забуреть, разговаривали нормальным языком, не растеряли, похоже, некоторых своих прежних ценностей. Было о чем и поговорить, и что рассказать новенького – разумеется, больше всего их интересовали слухи, окружавшие родное ведомство, в учреждениях которого, словно какой-то обвал, участились побеги заключенных – да все громкие, наглые. Ну а естественный вопрос – дальше-то что будет? – требовал от Юрия информации из параллельных ведомств. Словом, где в шутку, а где и всерьез, рассказывал он им все, что знал, о чем слышал, иной раз и сам догадывался. Все им было интересным.

Пришлось заговорить и о деле, с которым приехал сюда. Сперва предыстория их заинтересовала, дальше – больше, вот и подошел момент, когда Гордееву следовало решить, куда двигать дальше. И он решился, передал суть сегодняшнего телефонного разговора с Москвой. Объясняя попутно, зачем нужно, помимо сохранения самой законности, спасти жизнь Репину. Тут уж сам Предыбайло проявил инициативу, сказал, что лично распорядится сделать кое-какие шаги, чтобы вести из-за колючки, малявы там всякие, либо гонцы могли оказаться под контролем.

Этот шаг был сейчас тем более важен, что Юрий Петрович уже имел на руках показания Андрея Репина, записанные одновременно и на магнитофонную пленку, о том, чем, по мнению осужденного, занимались на самом деле в жизни его родной дядя и двоюродный брат. И уничтожить эти показания, если бы о них теперь стало известно тем, кому они более всего угрожали, стало бы жизненно важной необходимостью для них.

Разумеется, не обсуждал Гордеев вновь открывшихся фактов с Предыбайло и его офицерами, им вполне достаточно оказалось даже намека на то, что защита одного дурака – да, в общем, иначе его и назвать трудно! – уже теперь готова перерасти в серьезнейшее обвинительное заключение против известных бизнесменов и госчиновников, чьи бизнес и служба тесно переплелись с уголовщиной в самом откровенном и неприглядном ее виде. Да, тут и думать стоило основательно, и действовать с оглядкой и осторожно, чтоб и на себя ненужного огня не вызвать, и негодяев раньше времени не спугнуть…

Неплохой получился разговор. Доволен был Юрий Петрович, что послушался своего внутреннего голоса.

А уж в самом конце, когда собирались расходиться, один из майоров то ли в шутку, то ли всерьез, но явно проникшись гордеевскими заботами, предложил вообще засунуть парня на недельку в штрафной изолятор – повод-то всегда найдется для объяснения, имелось бы желание! Засунуть и сделать послабление по режиму, ничего, парень здоровый, выдюжит, опять же и для здоровья польза – жизнь-то, поди, дороже. Предыбайло ухватился за идею. В самом деле, контроль контролем, а в ШИЗО наверняка не полезут. На том и остановились. Не придав значения известному изречению, что человек-то предполагает, да Господь располагает.

Юрий Петрович был уверен, что грамотно просчитал все дальнейшие возможные действия своих противников. Но это было бы справедливо, если бы ему оказалась известной точка отсчета. И не знал, конечно, он, что решение избавиться от слишком разговорчивого родственника было принято тогда, когда Носову-старшему стало известно, что строптивая Лидия уступать не собирается, а будет переть дальше, как тот танк, для которого препятствий не существует.

Илья Андреевич обладал достаточным количеством связей, чтобы просто дать задание, а затем ожидать доклада о его исполнении. Но, к сожалению, именно эта тайная сторона его деятельности была еще неизвестна пока ни адвокату Гордееву, ни его друзьям из агентства «Глория».

Поход Дениса Грязнова к дядьке на Петровку с ходу, как говорится, ничего не дал, там требовался более тщательный и углубленный анализ, а свободных кадров, чтоб занимались чужими проблемами, у Вячеслава Ивановича не было.

– Тебе надо, Дениска? – поучительно заявил он. – Вот сам и копайся в архивах. Доступ тебе я разрешил. Чего еще?

Кличка Барин тоже ничего не определила. Не была она отмечена в базе данных на фигурантов преступных группировок Москвы и Подмосковья. Или муровская агентура просто не добралась до него пока.

То есть вообще-то этот кликан встречался, не бог весть какая находка, но носителями его были либо уже глубокие старики, давно покончившие со своим ремеслом, либо вовсе покойники. Вероятно, все они радовались, когда их таким вот образом как бы причисляли к господам. Вот же етить твою! У всякой блохи своя гордость!

Разумеется также, что никаких разрешений Денису на установление «жучков» и видеоаппаратуры также дать не мог. Действовать приходилось на свой страх и риск.

Но в одном пункте Вячеслав Иванович пообещал все-таки помочь племяннику. Его конечно же заинтересовала – да и не могла не заинтересовать! – информация о том, как расширяла свои владения и укрепляла влияние в финансовом и уголовном мире незаметная поначалу строительная фирма «Феникс», стараниями своего генерального директора Ильи Андреевича Носова превратившаяся во всесильный строительный концерн. Череда смертей бывших владельцев присоединяемых к «Фениксу» коммерческих структур выстраивалась в весьма любопытную цепочку. Вот бы пробежать по ней – это совсем другое дело! Такое можно поручить кому-нибудь из дотошных сотрудников. Как только появится свободный человек нужного плана…

А в общем, получалось так: никто тебе, племянничек, не мешает и лучше, если ты пока будешь действовать сам. Меньше хлопот дядьке твоему.

Поставить прослушку в доме Носова тоже оказалось задачей непростой. Охрана и в доме, и даже на этаже, где имел огромную квартиру Илья Андреевич, сразу бы пресекла потуги сыщиков. «Станичники», как именовали себя сотрудники ЧОПа, являвшейся, по сути, основой кадровой системы безопасности носовского концерна, были люди сверхопытные. Обвести их вокруг пальца не стоило и пытаться. Но это если прикидывать работу внутри здоровенного жилого дома. Однако оставалась еще и внешняя его сторона – фасад, боковые стену, окна, крыша в конце концов и соседний домина сталинских времен, в котором когда-то размещались квартиры и общежитие сотрудников и слушателей Высшей партийной школы, а ныне в не приватизированных еще по чьему-то недосмотру отдельных помещениях проживали иногородние студенты Гуманитарного университета имени известного демократа перестроечных времен. И значит, бардак должен быть тот еще! А где много свинства, перефразируя господина Гете, там всегда можно поиметь и для себя лично неплохой кусочек вкусной ветчины. Вот за этим дармовым лакомством и отправились Агеев с Самохиным.

Но подобные вопросы, опять-таки к великому сожалению, не решаются в один момент. Необходимо хоть какое-то время на разведку и подготовку условий для проведения акции.

А вот Илье Андреевичу, как бизнесмену, владеющему не только всеми необходимыми кадрами, но и соответствующими бесспорными возможностями, для решения своей задачи дополнительного времени, как оказалось, не потребовалось.

Он распорядился, и тотчас в Вологодскую область отбыл известный в определенных кругах уголовник Леонид Воронцов, по кличке Ворон. Две судимости и звание бригадира оргпреступной группировки, действующей в Бабушкинском районе Москвы, так называемых бабушкинских, должны были помочь этому авторитетному преступнику легко найти соратников и на какое-то время адаптироваться среди поселенцев бок о бок с зоной, чтобы подобраться и покончить с Андрюшей Репиным, передать ему горячий и последний привет от любящего дядюшки.