Дракс улыбается.

– Ты никогда не был Адонисом[68], Майкл, – говорит он. – Подозреваю, что кое-кто мог бы сказать, что мой удар даже пошел тебе на пользу.

– А у тебя и впрямь железные яйца, если ты рискуешь говорить такие вещи человеку, который держит в руках топор.

– Точно, – легкомысленно соглашается Дракс, – и я даже позволю тебе потрогать их, если хочешь.

Несколько мгновений они меряются взглядами, а потом Кэвендиш с отвращением отворачивается, взмахивает топором и всаживает стальное лезвие в уже намокшие доски, восемь, девять, десять раз, пока двойная обшивка не издает треск и не начинает выгибаться внутрь.

Не проходит и пары часов, как корабль кренится на нос так сильно, что его бушприт плашмя ложится на лед, а фок-мачта ломается напополам. Кэвендиш отправляет Блэка на борт с командой моряков забрать рангоутное дерево, брусья и такелаж, а также срубить оставшиеся мачты, пока они не рухнут сами. Лишившись мачт, с торчащей над нагромождениями льда кормой, корабль выглядит горбатым и нелепым, выхолощенной пародией на себя прежнего, и Самнер спрашивает себя, как он мог рассчитывать на то, что столь хрупкая конструкция из дерева, гвоздей и веревок сможет защитить его и обеспечит ему безопасность.

«Гастингс», их единственная надежда и средство спасения, находится в четырех милях от них к востоку, пришвартованный к краю материкового льда. Кэвендиш укладывает в заплечный мешок небольшой запас галет, табака и рома, взваливает его на спину и отправляется пешком в путь по льду. Через несколько часов он возвращается, измученный и усталый, с промокшими ногами, но вполне довольный, и объявляет, что капитан Кэмпбелл с радостью готов приютить их и что они должны немедленно начать транспортировку людей и грузов. Они разобьются на три отряда по двенадцать человек в каждом, поясняет он, используя китобойные шлюпки в качестве саней. Первые два отряда, возглавляемые Блэком и Толстяком Джонсом, должны выступить немедленно, тогда как третий останется у остова корабля ожидать их возвращения.

После полудня Самнер отсыпается на тюфяке в одной из палаток, наспех сооруженных из судовой оснастки, укрывшись меховой полостью и одеялом. Проснувшись, он вдруг видит, что рядом сидит Дракс, которого стережет кузнец. На запястьях гарпунера красуются кандалы, а ноги по отдельности прикованы к трехшкивному блоку. Самнер не видел Дракса с того момента, когда тот напал на капитана в его каюте, и сейчас удивляется силе испытанного им мгновенного отвращения.

– Не бойтесь, доктор, – окликает его Дракс. – Я не способен сотворить что-либо отчаянное, пока на мне болтаются эти деревянные безделушки.

Самнер откидывает меховую полость и одеяло, поднимается на ноги и подходит к пленнику.

– Как ваша рука? – спрашивает он у него.

– Которую из них вы имеете в виду?

– Правую, ту самую, под кожу которой попал зуб Джозефа Ханны.

В ответ Дракс лишь небрежно качает головой.

– Это всего лишь царапина, – отвечает он. – На мне все заживает быстро, как на собаке. Но, понимаете, я до сих пор не могу взять в толк, как зуб попал туда. Я просто не могу этого объяснить.

– То есть вы хотите сказать, что не испытываете угрызений совести? Или чувства вины за то, что сделали?

От изумления у Дракса отваливается челюсть. Он морщит нос и презрительно фыркает.

– Вы, похоже, полагали, что я собирался убить вас там, в каюте? – спрашивает он. – Вдребезги разнести вам череп, как я обошелся с Браунли. Неужели вы действительно так думали?

– А разве вы собирались сотворить что-либо иное?

– Я не планирую свои поступки заранее. Я, видите ли, склонен к действию, а не к долгим размышлениям. И еще я всего лишь следую своим наклонностям.

– Следовательно, вы начисто лишены совести и моральных принципов?

– Смотрите: сначала случается одно, потом за ним следует другое. Почему первое должно быть важнее второго? Или почему второе имеет большее значение, чем третье? Ну-ка, ответьте мне.

– Потому что каждое действие самостоятельно и независимо, и одни из них – хороши, а другие – дурны.

Дракс вновь презрительно фыркает и почесывается.

– Это всего лишь слова. Если меня повесят, то только потому, что они могут и хотят этого. И они будут следовать своим наклонностям точно так же, как я – своим.

– Следовательно, вы не признаете никаких авторитетов, ошибочности или правильности суждений, кроме своих собственных?

Дракс пожимает плечами и обнажает зубы в некоем подобии улыбки.

– Такие люди, как вы, задают подобные вопросы, чтобы испытать чувство удовлетворения, – говорит он. – Чтобы почувствовать себя умнее или чище остальных. Хотя на самом деле это не так.

– Вы действительно считаете, что мы все похожи на вас? Но разве такое возможно? По-вашему, я – такой же убийца, как и вы? Вы в этом меня обвиняете?

– Я был свидетелем достаточного количества убийств, чтобы заподозрить, что я – не единственный, кто совершает их. Я – такой же человек, как и все остальные, с поправкой в ту или иную сторону.

Самнер качает головой.

– Нет, – говорит он. – С этим я никогда не соглашусь.

– Вы делаете приятное себе, а я – себе. Вы принимаете то, что устраивает вас, и отвергаете обратное. Так что закон – всего лишь название тому, что предпочитают люди определенного склада.

Самнер вдруг чувствует, как глазные яблоки у него начинают болеть, а к горлу подкатывает тошнота. Разговаривать с Драксом – все равно что кричать в темноту и ожидать, что она ответит вам тем же.

– На такого человека, как вы, логические доказательства не действуют, – говорит он.

Дракс вновь пожимает плечами и отводит глаза. Снаружи палатки моряки играют в импровизированный крикет на снегу, используя бочарные клепки вместо клюшек и мяч, слепленный из жира котика и древесных опилок.

– Почему вы сохранили тот золотой перстень? – вдруг спрашивает гарпунер. – Почему не продали его сразу же?

– Я сохранил его себе на память.

Дракс кивает и проводит языком по губам, прежде чем ответить.

– В моем представлении человек, который боится самого себя, – и не мужчина вовсе.

– Вы полагаете, что я боюсь? Но чего мне бояться?

– Того, что случилось там. Того, что вы сделали или, наоборот, не сделали. Вы говорите, что сохранили его себе на память, но ведь это совсем не так. Этого просто не может быть.

Самнер делает шаг вперед, и Дракс поднимается на ноги, чтобы встретить его лицом к лицу.

– Эй, ты, – подает голос кузнец. – А ну-ка быстренько сел на место и заткнулся, мать твою так. Прояви уважение к мистеру Самнеру.