Сверх всего, он был великим воином. Уравняв своими имперскими захватами в исламской Азии завоевания своего деда и его предшественников в христианской Европе, Селим менее чем спустя десятилетие удвоил размеры Османской империи. Ко времени его смерти она простиралась от берегов Дуная до берегов Нила, от Адриатики до Индийского океана. Таким, раскинувшимся далеко на два континента, было теперь имперское наследие его сына Сулеймана.

Появление в 1520 году у Османского султаната нового главы — Сулеймана совпало с поворотным моментом в истории европейской цивилизации. Мрак позднего Средневековья с его отмиравшими феодальными институтами уступал место золотому свету Ренессанса. Зрелые, цивилизованные государства набирали силу под властью молодых суверенов, обладавших выдающимися способностями. XVI век был веком Карла V и империи Габсбургов; Франциска I и дома Валуа во Франции; Генриха VIII и Тюдоров в Англии. Этим трем могущественным монархам теперь противостоял «второй Соломон», двадцатишестилетний султан Сулейман.

На Западе ему предстояло стать составной частью христианского баланса сил. На исламском Востоке Сулейману были предсказаны великие свершения. Десятый османский султан, правивший в начале X века хиджры, он был в глазах мусульман живым олицетворением благословенного числа десять — числа пальцев на руках и ногах человека; десяти чувств и десяти частей Корана и его вариантов; десяти заповедей Пятикнижия; десяти учеников Пророка, десяти небес исламского рая и десяти духов-хранителей, живущих в них. Восточная традиция утверждает, что в начале каждого века появляется великий человек, предназначенный для того, чтобы «взять его за рога», управлять им и стать его воплощением. Такой человек явился в лице Сулеймана — «самого совершенного из числа совершенных», следовательно, ангела небес.

После падения Константинополя и последующих завоеваний Мехмеда западные державы были вынуждены сделать серьезные выводы из продвижения турок-османов. Видя в нем постоянный источник для беспокойства, они готовились противостоять этому наступлению не только военными средствами, но и дипломатическими действиями. Угроза турецкой интервенции, слух о секретном альянсе турок служили полезным орудием дипломатии среди итальянских государств. В этот период религиозного брожения встречались люди, верившие, что турецкое вторжение станет Божьим наказанием за грехи Европы; существовали места, где «турецкие колокола» призывали верующих каждый день к покаянию и молитве. Легенды крестоносцев гласили, что турки-завоеватели дойдут до священного города Кельна, но здесь их вторжение будет отражено великой победой христианского императора — не папы — и их армии будут отброшены за Иерусалим. Когда Карл V стал императором Священной Римской империи, он был всенародно провозглашен, в этом контексте, защитником христианства.

Имперские владения Карла, благодаря сочетанию благоразумных браков и удачных смертей, простирались от Балтики до Средиземного моря, от Нидерландов, через Германию и Австрию, до Испании. Они включали также королевства Неаполя и Сицилии и плацдармы в Мексике и Перу. На унаследованных им австрийских землях за Альпами Карл столкнулся с реальной угрозой со стороны турок-османов, которая теперь, при Сулеймане, еще более возросла.

Хотя он понимал эту опасность, в это время ближайшим и самым активным врагом Карла был Франциск I из Франции, его соперник, потерпевший поражение в выборах претендента на мантию императора Священной Римской империи, с которым он вступил в войну вскоре после восхождения Сулеймана на престол. Честолюбивой мечтой Карла было объединение в Священную Римскую империю всего западного христианского мира под властью Габсбургов. Но Франция оставалась препятствием на пути осуществления мечты о европейских завоеваниях. Она разделяла его германские и испанские владения от его владений в Испании, мешала его замыслам в Северной Италии, где два монарха вели непрекращающиеся пограничные споры, и угрожала морским коммуникациям, от которых зависели его военная безопасность и процветание торговли. Таков был конфликт, разделявший две главные христианские державы, который часто превращал «неверных» из общего врага в потенциального и желанного союзника.

Это и предстояло обнаружить Франциску. Изначально проповедуя великий папский Крестовый поход против турок, он довольно скоро начал искать их поддержки, поскольку они имели общего врага в лице империи Габсбургов. Франциск делал это тайно и двулично, выковывая на основе их соответствующих политических интересов «святотатственный союз Лилии и Полумесяца», который он сначала скрывал от христианского мира, но который в конечном итоге просуществовал, с перерывами и превратностями, почти три сотни лет. Сулейман в нескольких случаях субсидировал Франциска. В 1533 году он послал ему сто тысяч золотых, чтобы помочь создать коалицию с участием английских и германских правителей против Карла. Двумя годами позже Франциск потребовал сумму в миллион дукатов. Венецианскому послу он признался, что видит в Османской империи единственную силу, гарантирующую общее существование европейских государств в противовес императору Габсбургу.

Когда Карл обвинил Франциска в промусульманских симпатиях, тот открыто пообещал присоединиться к Крестовому походу и сразу попытался оправдаться перед султаном через своего посланника в Стамбуле. Пояснения удовлетворили проницательного султана, который отлично понимал потребность французов в союзе с османами, да и сам стал полагаться на этот союз, как существенный элемент структуры своей внешней политики.

Таким образом, Сулейману в Европе XVI века была отведена уравновешивающая роль, которая усиливала в дипломатическом и военном отношении могущество и престиж Османской империи.

Как следовало растущей мировой державе, османы создали службу разведки для постоянного информирования властей о событиях и тенденциях в Западной Европе. Их главными информаторами были венецианцы, которые, несмотря на упадок как великой державы, на протяжении века постоянно участвовали в основных событиях и имели дипломатического представителя при дворе султана. Аналогичным образом они сообщали Западу о характере и деятельности Сулеймана.

Раннее описание нового султана дал венецианский посланник Бартоломео Контарини через несколько недель после его восхождения на трон: «Ему двадцать пять лет, он высокий, но жилистый, с приятным цветом лица. Его шея немного длиннее, чем обычно, лицо тонкое, нос орлиный. У него пробиваются усы и небольшая бородка; тем не менее у него приятная наружность, хотя кожа несколько бледна. Говорят, что он мудрый повелитель, любящий учиться, и все люди ждут хорошего от его правления».

Получивший образование в дворцовой школе в Стамбуле, Сулейман большую часть своей юности был знаком с цивилизованными принципами и занятиями двора, жители Стамбула и Эдирне (Адрианополя) относились к нему с уважением и приязнью.

Сулейман получил также хорошую подготовку в административных делах, будучи юным бейлербеем, или губернатором, трех разных провинций. Он, таким образом, стал государственным деятелем, сочетавшим в себе знания с практическим опытом, человеком действия, остававшимся человеком культурным и тактичным, достойным эпохи Ренессанса, в которой он был рожден. И наконец, Сулейман имел искренние религиозные убеждения, которые сформировали в нем дух доброты и терпимости, без следа отцовского фанатизма. Его вдохновляла собственная роль Предводителя правоверных. Следуя традициям своих предков-гази, он был воином Аллаха, обязанным с самого начала своего правления доказать свою военную мощь по сравнению с силой христиан. Он стремился с помощью имперских завоеваний достичь на Западе того же, что его отцу, Селиму, удалось добиться на Востоке.