работая над улучшением характеристик. И не стесняйтесь широко заявлять о своих достижениях в любых доступных вам изданиях, особенно технической направленности. Нам нужны покупатели, и как можно больше. В то же время не забывайте о секретности. Напоминаю: секретными являются сведения обо всех технологиях, применяемых вами, кроме общеизвестных. Ну а если что-то у конкурентов подсмотрите вы, то получите поощрение.

И мы пошли в цех, где налаживалось производство трёхцилиндровых авиамоторов. Приятно посмотреть: просторное помещение мощёное камнем, электрическое освещение, хорошая вентиляция. Под потолком движутся два мостовых крана. Рабочие зоны чётко разграничены, никто никому не мешает. Я подошел к мастеровым собирающим двигатель, они на меня покосились, но продолжили работу. Инструменты у мастеровых новые, ухоженные. Сами мастеровые одеты в чистые единообразные комбинезоны, выглядят сытыми и довольными. Это хорошо.

— Господа, не обращайте на меня внимания, я просто хочу посмотреть, как вы работаете. — сказал я рабочим, а они просто кивнули в ответ, мол, хозяин — барин, и продолжили заниматься делом.

Это хорошо. Значит, мастеровые не боятся начальства.

Порадовало, что мастеровые в процессе работы пользуются чертежами и технологическими картами, причём делают это привычно. Порадовала и другая деталь: рядом с опытными мастеровыми, что называется на подхвате, работают и подростки, судя по всему, ученики заводского ремесленного училища.

Помню, как мой старший брат, отучившись два года в фабрично-заводском училище, отправился на заводскую практику. Первое время он приходил недовольным: уж очень круто взялись за него рабочие его бригады. Уж и курить ему запретили, а о выпивке он и мечтать не мог. Зато все учили. Учили не только рабочей специальности, где масса всяческих тонкостей, но и рабочей гордости. Рабочая гордость — это дотошное исполнение своих обязанностей и помощь брату по цеху, если у него что-то не ладится. Это постоянное самообразование, изучение не только своего направления, но и всего, с чем соприкасаешься. Наконец, это подтянутый, чистый и аккуратный внешний вид. Чего греха таить, Димка в детстве был изрядным свиньёй, не слишком обращавшим внимание на чистоту рубашек и штанов. Но спустя каких-то три-четыре месяца на заводе он превратился в чистюлю и аккуратника. Чтобы у Дмитрия были не отутюжены брюки, и он вышел в пыльных башмаках? Даже вообразить такое стало невероятно. Что любопытно, Дима раньше страдал от девичьего невнимания, а теперь… Теперь он мог бы порхать с цветка на цветок, компенсируя себе прошлое невнимание, но… рабочая гордость не позволяет. Дмитрий женился, и семья его стала образцом советской ячейки общества. Настоящей рабочей семьёй. А я подался в богему, но там, к величайшему сожалению, совсем другие нравы. Нет, я не опустился до общего уровня, но всегда хотел быть настоящим промышленным пролетарием. Жаль, что не сложилось

Это прекрасно, что на моторном заводе зарождаются традиции настоящего пролетарского воспитания. Впрочем, я не должен произносить таких слов даже мысленно, чтобы вслух как-то не проболтаться: как бы в смутьяны-марксисты не записали! Рано ещё. Вот наберу финансового и политического веса, заработаю авторитет в военной среде, тогда буду волен демонстрировать любые взгляды. А пока молчок.

Паукер получил задание набирать два новых конструкторских бюро: по разработке малооборотных двигателей водяного охлаждения и по проектированию автомобилей и тракторов. У генерала уже завелись весьма способные и амбициозные ученики, готовые взяться за любую перспективную задачу, и эту задачу им преподнёс я. Правда, я имел в виду совершенно мирную сельхозтехнику, но военные профессионалы сразу увидели возможность её военного применения: тракторы они с самого начала стали между собой называть артиллерийскими тягачами. Пришлось выделить время для отдельной беседы, чтобы объяснить: для сохранения секретности необходимо использовать именно термин мирный, сельскохозяйственный. Это потом наш трактор потянет пушки и военные грузы, а там и обрастёт броневой оболочкой, но пока трепаться об этом не время.

Ещё одна группа Инженерной академии занялась проектированием паровой турбины тройного расширения. Мне в этой связи не было известно совершенно ничего, кроме словосочетания «тройное расширение», но инженерам оно не показалось чушью, и они взялись за дело. Единственное что я от них потребовал — чтобы они, едва надумают хоть что-то конкретное, незамедлительно это запатентовали.

Надо сказать, преподаватели и слушатели инженерной академии прекрасно сознают, что грань между цивильным и военным в их творчестве более чем зыбка, не чужды им и понятия сохранения тайны. В этом отношении с ними гораздо легче, чем с армейскими и флотскими офицерами, среди которых болтунов и фанфаронов если не большинство, то по меньшей мере половина. Это оказалось для меня одним из сильнейших разочарований в этом мире. Вторым по значимости оказалось разочарование в образовательном и умственном уровне старших офицеров и генералитета.

Скажем, пообщался я с начальником Николаевской академии Генштаба Михаилом Ивановичем Драгомировым… Хотел обсудить с ним план предстоящих манёвров. И что? Этот долболюб сходу заявил, что сам замысел подобных учений он считает глупостью и напрасной тратой сил и средств. Самолёты он объявил дорогостоящими игрушками, а мою мысль о применении на самолётах скорострельного оружия вообще привела его в ярость. У меня возникло впечатление, что не будь я особой императорской крови, этот самодур сгноил бы меня самым зверским образом.

Ну-ну… Кто меня обидит, тот долго икать будет. До кровавых брызг.

Тем же вечером я вызвал к себе Власьева и имел с ним продолжительную беседу, непосредственно касающуюся нашего бравого генерала.

Для начала я попросил Власьева не докладывать суть предстоящего разговора начальству, и он твёрдо ответил, что всё останется между нами.

— Андрей Антонович, Вы человек военный, немало послуживший и повоевавший. Скажите, как Вы относитесь к воззрениям генерала Драгомирова? Особенно мне интересно ваше отношение к его взглядам на рядовых солдат и младших офицеров. Прошу Вас, говорите прямо, не стесняйтесь.

— Хм… Плохо отношусь. По милости этого штыколюба столько моих товарищей полегло, что и вспомнить страшно. Я ведь служил в четырнадцатой пехотной дивизии, которой командовал этот… б… бравый генерал, и был в первых рядах тех, кто