Да уж, ноурусский оказался совсем непростым парнем, мы были искренне удивлены. К следующей смене, а это через два дня, мы выучили песни, и даже пели, не слишком коверкая слова, в чём нам за небольшую мзду помог преподаватель испанского из института Культуры. Ноурусский, который так и не представился, не обманул, заплатил недурные деньги, а мы несколько раз по его заказу исполняли эти песни. Публике, кстати, тоже понравилось, и потом у нас неоднократно их заказывали.

Вот и сейчас мы с Инес-Саритой, поделив песню на партии, поём:

Ya no estás más a mi lado corazón

En el alma sólo tengo soledad.

Que si ya no puedo verte,

Por qué Dios me hizo quererte

Para hacerme sufrir más?

Нам благожелательно внимают жена Александра II Екатерина Михайловна, будущая императрица, жена цесаревича и немалая толпа аристократов. Заканчиваем под водопад аплодисментов.

— Восхитительно! — к нам подошли Екатерина Михайловна и Мария Фёдоровна — Давно не встречался нам столь гармоничный дуэт, соединяющий юность, красоту, талант и бесподобную мелодию. Спойте нам ещё, мы просим!

Дамам такого положения не отказывают, да и не хочется отказывать. Садимся, и снова играя в четыре руки, делим песню на партии:

Espera.

Aún la nave del olvido no ha partido.

No condenemos al naufragio lo vivido.

Por nuestro ayer, por nuestro amor, yo te lo pido.

Espera.

Aún me quedan en mis manos primaveras

para colmarte de caricias todas nuevas

que morirían en mis manos si te fueras.

Espera un poco, un poquito más,

para llevarte mi felicidad.

Espera un poco, un poquito más.

Me moriría si te vas.

Мне хорошо с Инес-Саритой, а Петя внутри меня просто млеет в её присутствии, и нешуточно ревнует её ко мне. Но после серьёзного разговора Петя немного успокоился. Дело было так: после очередной встречи с прекрасной девушкой, и урока, на котором я обучал Инес-Сариту и дона Карлоса фингерстайлу или пальцевой технике игры на гитаре, я возвращался домой в коляске. И вдруг Петя, два дня никак не проявлявший себя, обиженно заявил:

— Я очень тебя ценю, но то, что ты уводишь от меня девушку, просто недопустимо.

— Здравствуй Петя, очень рад, что ты проявился, а то я по тебе заскучал.

— Ты не ответил.

— На что, Петя? Ты не задал вопроса.

— Знаешь, так получилось, что до твоего появления, девушки совершенно не обращали внимания на меня. Вокруг вились только охотницы за деньгами и выгодным браком. Обидно. А тут появляешься ты, жизнь становится такой увлекательной. Самолёты летают, мотоциклы мчатся, моторы ревут… А ещё и песни, которые ещё никто не знает. Девушки стали просто навязываться, но ведь они любят тебя, а не меня!

— Ах, вот ты, о чем, Петя! Открою тебе глаза: в моей юности были те же проблемы, что и у тебя. Я был добрым мальчиком, хорошо учился, играл на музыкальных инструментах и очень хотел внимания девочек, но я им совсем не нравился. Ну, совершенно! Им нравились здоровенные парни, весёлые и говорливые, а я был скромен, и невеликого роста. Да и одевался я довольно бедно.

— Я чувствую, что ты говоришь правду, но… не верю!

— Всё очень просто: для женщин очень важен статус и активность мужчины.

— Ты говоришь о людях как о животных. — неодобрительно возразил Петя.

— А мы кто? Двуногие без перьев, всего-то!

— Тут ты прав. Платон дал именно это определение: «Человек — существо бескрылое, двуногое, с плоскими ногтями, восприимчивое к знанию, основанному на рассуждениях».

— Вот и я о том. Мы с тобой вместе составляем идеального самца: от тебя нам достался статус, выше которого в этом мире мало кто дорос, а от меня как раз активность и даже некоторый цинизм, всё-таки я старый и страшно опытный тип. По отдельности мы неинтересны, а вот вместе чего-то стоим. Не ревнуй, Петя. Если Инес-Сарита ответит на твои чувства, я не буду вам мешать. Договорились?

А в конце приёма, когда гости стали расходиться, две императрицы пригласили меня на приватный разговор. Да. Не знаю, дружны ли две эти женщины или они по каким-то причинам временно объединили усилия, но я встречал их только вместе. Вот и сейчас они приняли меня вдвоём.

Комната была маленькая, уютная, полная всяких милых женских безделушек: фарфоровых статуэток, вазонов, оборок и прочего, в чём я никогда не разбирался, а Петя если что и понимал, то помалкивал: очень уж он трусил. Право не знаю, почему Екатерина Михайловна вызывала у него такой панический ужас: миловидная, довольно молодая женщина, одетая со скромной роскошью, с очень красивыми руками.

Екатерина Михайловна и начала разговор:

— Пётр Николаевич, мы видим, что ваши отношения с Инес-Саритой, дочерью герцога де Мединасели перешли некий рубеж, за которым следует определиться с серьёзностью ваших чувств. Ваш батюшка не вполне готов заниматься твоей судьбой, а матушка также лишена этой возможности, вот мы, по-родственному хотим