— Нет, я, мне не надо. У меня есть. Она у госпожи директора горничной работает, — Трашп окончательно смутился, — Госпожа Кара разрешает ей со мной, ну, в общем…

— Как хочешь, тогда. Но, имей в виду, если нужно, то звони. В смысле, сообщи. Понял?

Кроме воспитателей, в леционный зал, послушать герцога, пришли и почти все учителя, кроме Лотуса, учителя магии, он остался приглядывать за учениками и обслугой — Кара, умница, всё всегда старалась предусмотреть, и порядки устанавливала — не расслабишься.

Только те, кто думал, что просто послушает откровения и очередные гениальные мысли своего герцога, не угадал.

Нет, гениальные мысли, конечно, были, но потом. А сначала, Олег выслушал доклады всех воспитателей и учителей.

Картина, в целом, была благоприятной. Во всяком случае, герцог остался доволен и учителями, и воспитателями, и их работой. Профессиональные, воспитанные люди. Гортензия подобрала таких, каких и нужно было. И Кара сумела организовать работу выше всяких похвал, хоть и, порой, занималась самокритикой.

Всё же, ему сильно повезло с тем, что, в своей жизни в этом мире, он повстречал таких замечательных женщин, как Гортензия и Кара. Но, надо признаться, что и им повезло не меньше.

— Одними наказаниями дисциплину поддерживать можно, но сложно, — сказал Олег притихшему залу. Эхо его голоса, отражавшееся от стен лекционного зала, делало его простые и очевидные мысли более внушительными, — Вы лучше меня знаете, насколько дети непоседливы и любопытны. Их нужно занять чем-то, помимо учёбы и физических упражнений. Поэтому, организуйте кружки по интересам. Сами придумайте, какие. Можно даже создавать неформальные клубы — я тут кое-какие намётки дал вашему директору, — он посмотрел на Кару, и та кивнула головой.

— Кружки? А какие? — спросила молодая воспитательница, но тут же опустила голову, когда все остальные посмотрели на неё с осуждением за то, что она влезла в речь самого герцога.

— Да любые, — пожал плечами Олег. Можете, хоть театральный. Не знаете? Эй, — он посмотрел на задавшую ему вопрос воспитательницу, и решил немного озорнуть, — Перо, я вижу, у тебя под рукой, и бумага. Да. Ну так записывай. Нет повести печальнее на свете. Записала? Поставь запятую. Чем повесть о Ромео и Джульете.

Это прославленное в веках творение Вильяма, как говорится, нашего Шекспира Олег ни разу не читал, и нисколько по этому поводу не комплексовал.

Он вообще удивлялся тому, что самые известные и лучшие театральные режиссёры мечтали поставить Гамлета, а самые замечательные актёры — этого Гамлета сыграть. Олег даже видел документальные кадры, как сам Владимир Семёнович на сцена театра произносил «быть или не быть». Нет, Олег понимал, какую огромную роль сыграл Шекспир, этот великий драматург, в развитии литературы, в целом, и драматургии, в частности. Но это было несколько веков назад. И читать его сегодня или ходить на спектакли по его пьесам, где на сцене всё простенько, хоть и со вкусом, но без всяких полутонов: хороший — плохой, добрый — злой, красивый — урод, Олег считал обычным снобизмом. Даже думал, что, если бы между античностью и Новым временем не пролегли тёмные века Средневековья, то вся элитная тусовка, в его родном мире, до сих пор изображала бы веселье и выдавливала из себя смех, при постановке комедий Аристофана. Как сейчас пытается изображать такой же восторг, который испытывала грубая и вечно пьяная английская матросня в шестнадцатом веке Земли.

Но сюжет шекспировских пьес Олег знал по причине того, что слышать их приходилось, порой, чуть ли не из утюга.

Поэтому, Ромео и Джульету Олег поведал почти без изъятий.

Ожидаемо, к концу истории, все присутствующие, и мужчины, и женщины, плакали. Кара, чтобы не терять лицо перед герцогом и подчинёнными, отвернулась к окну и вытирала слёзы ярко-зелёным платком, а задавшая вопрос воспитательница рыдала просто навзрыд.

— Мда, — Олег еле сдержался, чтобы не почесать себе затылок — совсем не герцогский жест, — В общем, направление развития я вам подсказал, сами ещё что-нибудь придумайте. Вопросы?

Олегу показалось, что сегодня у них вопросов вообще не будет.

На выходе из школы его дожидался Клейн с герцогской каретой.

— Посол геронийского короля добивается срочной встречи с вами, — сказал он.

— Эх, нельзя даже на пару склянок отвлечься на что-нибудь, по-настоящему, полезное и вечное, — сказал Олег, — Поехали тогда во дворец. Хотя я знаю, чего он примчался. Агрий мне с самого утра уже сообщил. Ты тоже в курсе? Ну и замечательно.

Последние две ночи Олег провёл в своём городском особняке, стараясь, как можно меньше, бывать во дворце.

С тех пор, как он сам утвердил распределение между благородными семействами дворцовых апартаментов, там сейчас происходил настоящий дурдом.

Ему пришлось всё же бросить кость Веде и согласиться с целым рядом её предложений, игнорируя укоризненный взгляд своего министра Двора.

Выручало то, что Олег, при строительстве дворца предусмотрел целых четыре парадных и два чёрных, для обслуги, входа в него.

Чёрные входы находились по торцам здания, три парадных входа — главный и два боковых — с фасадной стороны.

Но был ещё и отдельный парадный вход, с задней стороны дворца, войдя через который, сразу, после комнаты охраны, попадаешь в помещения секретариата Двора — царство зануды Клейна, занимающие первый этаж центральной части здания, а затем, поднявшись на второй этаж, оказываешься в апартаментах самого герцога. Селиться на самом верхнем, третьем, этаже он не пожелал.

Так что, Олег, при желании, мог приходить к себе и уходить, не проходя через многочисленные дворцовые залы и коридоры. Чем он сейчас и воспользовался.

— С послом, давай, чуть попозже. Пусть ещё немного потомится. Узнай, Гортензия у себя? Если да, то пусть пройдёт ко мне в кабинет, — сказал Олег Клейну, когда они поднялись на второй этаж.

Палены и Хорнеры занимали апартаменты, ближайшие к его собственным. Они были самыми большими после герцогских — в семь комнат каждые. Такие же, по размерам, апартаменты достались баронам Гури Ленеру, Армину Госьеру и полковникам Клейну, Нечаю, Агрию и Бору, последним четверым — на третьем этаже дворца.

— Явился всё же? — Гортензия прошла к предложенному ей Олегом креслу и утвердительно кивнула рабыне на её немой вопрос. Рабыня ловко, на две трети, наполнила высокий стеклянный бокал лёгким вином, — Я уже думала, что ты решил окончательно вернуться в свой особняк. Замечательно, — сказала она отхлебнув вина. Так, что Олег не понял, имела ли она, при этом, в виду вино или хвалит его за ночёвки в особняке, — Собственно, то, что мы предполагали, то и случилось. Ри, Генг сейчас будет оправдываться за трусливое поведение своего короля. Хотя, согласись, Толера трудно обвинять в том, что он не рискнул пойти на открытый конфликт с империей.

— Согласен, — Олег, немного подумав — всё же, в отличие от многих настоящих уроженцев этого мира, он не имел привычки пить вино с самого утра, начиная с завтрака — тоже показал рабыне на свой бокал, — Только я не понимаю такой спешки геронийцев.