закрытыми дверями, но все были уверены, что назревает что-то. Возможно эти события, последующие за этим разговором, перевернут если не весь мир, то отдельно взятую Империю точно.

В кабинете они пробыли ещё около часа. За это время к ним несколько раз стучались и приносили новые сведения, полученные от пленника. Юноше и мужчине из-за этого приходилось координировать уже наработанную часть, добавляя что-то новое или исключая старое. Только спустя это время, когда вся информация была собрана, а примерный план разработан, они всё же покинули кабинет и отправились в сторону выхода, по пути встречая своих бойцов, которые торопились на тренировку.

Вскоре они уже вышли на улицу и направились к машине. Отдав последние распоряжения командиру этого подразделения, Якобсон сел за руль, после чего повёз своего господина в следующий пункт.

* * *

Днём раньше Виталик Маслов, он же Беззубый, он же Перец, как и обещал, встретил Оксану Лаврентьеву и повёл её в ресторан. Это было приличное заведение на Петроградской стороне, недалеко от одноимённого метро.

Когда Виталик вышел из арендованной машины, он подал руку девушке. Оксана вылезла из салона и взяла своего кавалера под руку.

Недалеко от ресторана, ближе к метро, находилась рюмочная, рядом с которой собралась компания из пяти уже изрядно подвыпивших людей. Недолго думая, они решили прогуляться в сторону Чёрной речки. В итоге эта компания остановилась на пути Виталика и Оксаны.

* * *

Утром Перец проснулся «на нарах», в камере одного из отделений полиции, куда его доставили прошлым вечером. Причиной его доставки сюда был не пьяный дебош, он был трезвым и всё помнил до мелочей. Взяли его, когда он посадил Оксану на такси и отправился домой, решив прогуляться. Об это он жалеет до сих пор. Надо было сесть в ту же машину и уехать.

Но вот сейчас Виталик открыл глаза и понял, что деваться ему пока что некуда. Все вещи, в том числе и смартфон, у него забрали. Сокамерников сейчас у него не было, поэтому беспокоить его было некому. Ближе к полудню его вызвали к следователю.

— Присаживайтесь, гражданин Маслов, — сказал широкоплечий седеющий шатен в кожаной куртке, — капитан Сидоров Виталий, — представился он.

Беззубый сел на предложенное место.

— Ну, раз мы с вами тёзки, предлагаю без лишней суеты начать взаимовыгодное сотрудничество, — капитан вынул папку и достал оттуда несколько бумаг. — Дела ваши, гражданин Маслов, мягко говоря, не очень.

— А я могу позвонить? — спросил Перец.

Следователь перечитал содержимое бумаг, протокола и объяснительной, а потом многозначительно кивнул.

— Конечно, можете. Батюшка Император для этого подготовил для вас очень много прав. В том числе и на телефонный звонок.

После этого следователь развернул Беззубому стационарный телефон, стоявший на столе.

— А можно мне мой телефон? Я просто не помню наизусть номера того, кому хочу позвонить, — сказал он, имея ввиду меня.

Следователь как был готов к такому повороту разговора:

— Так и запишем: от права на звонок отказался, — после чего капитан развернул телефон обратно к себе.

Виталик подумал, что возможно этот функционер сейчас пытается сыграть на неосведомлённости Виталика в своих правах. А ещё Беззубый понимал, что сейчас он не в том положении, чтобы злить или как-то подкалывать следователя. Наверное, его будут пытаться к чему-то склонить. Вот адвокат бы сейчас не помешал…

— А вы не хотите мне сообщить, в чём меня обвиняют? — заговорил Маслов, — И я бы хотел видеть своего адвоката.

Сидоров что-то записывал.

— Всё будет, — сказал он, не отрываясь от бумаг, — и адвокат, и «доширак» на завтрак, обед и ужин с понедельника по воскресенье.

Выждав немного времени, следователь закончил свою писанину и снова обратился к Беззубому:

— В общем, плохи твои дела, Виталя. Граждане, которых ты вчера избил и ограбил, сняли побои в травм пункте и написали на тебя заявление. Ну а твоя характеристика, как социально опасного элемента не оставляет мне ничего иного, как ходатайствовать о твоём заключении под стражу в следственном изоляторе. Что я уже и сделал.

— Ограбил? Да это они меня пытались ограбить! А я просто применил самооборону! И ничего у них не брал!

— А вот они говорят, что ты забрал у них смартфоны и порядка тысячи имперских рублей наличными.

Тут уже Виталик не сдержался и засмеялся сам.

— Да они сами пропили свои смартфоны и рубли. Были вдупель пьяными. Я и размотал их, когда пытались ко мне прицепиться с целью ограбления.

— Я это всё читал в вашей объяснительной, — парировал следователь.

— К чему вы клоните, гражданин следователь? — спросил Беззубый, — Ваш разговор так и напрашивается сказать о некой сделке со следствием.

Капитан посмотрел на Маслова и одарил его слащавой улыбкой.

— Какой вы умный, мой беззубый друг!

«Да кто ты такой, чтобы меня беззубым называть?» — едва не вырвалось изо рта Виталика, но он сдержался.

Следователь продолжил:

— Положение твоё почти безнадёжное. Но есть для тебя один вариантик. Ты ведь знаешь такого дельца, стремящегося стать криминальным авторитетом в городе, по имени Громов Максим Евгеньевич? — не дожидаясь ответа Перца, сам сказал, — Знаешь, конечно. Так вот, за этим плохим мальчиком тянется вонючий шлейф говна, отдающий мертвечиной. Вариантов у тебя не много: или пойти на зону, или сдать нехорошего Максима Евгеньевича правосудию, таким образом сделать доброе дело и получить условку с небольшим штрафом.

В этот момент что-то щелкнуло в голове Виталика. Он слышал о некой моей сделке с Имперцами, но вот с полицией никаких договорённостей не было. Не надо быть семи пядей во лбу, чтобы понимать, что ведомства между собой не особо дружат и, если ИМГБ идёт на какую-то сделку, то полиция, прокуратура или кто-то ещё могут спокойно продолжать копать. Это значит, что если Виталик начнёт говорит, то никто его не пощадит. Система его перемелет своими жерновами, а потом от него просто избавятся, обставив всё как несчастный случай. Например, при попытке к бегству во время какого-нибудь следственного эксперимента. Скорее всего в живых он не останется. А вот если он будет молчать… Тогда можно выиграть время, чтобы кое-кто успел что-то предпринять.

Виталик откинулся на спинку стула, положив руки в наручниках себе на колени.

— Кто такой Громов? — спросил он, — Я не знаком ни с одним Громовым. Я живу с бабушкой, она старенькая. Отпустите меня к ней.