под завязку набитый пазлами. Вижу, что сейчас он собирает водопад из тысячи мелких кусочков.

Его худоба, вообще-то для него типичная, меня почему-то задевает. Он выглядит таким одиноким!  Худенький, раздетый до трусов, уязвимый парнишка. У него все такое же красивое лицо: голубые глаза с густыми, черными ресницами и правильные черты лица. Не родись он особиком, за ним бы бегали толпы девчонок! Вместо этого он заперт в своем мире, куда посторонним нет входа.

Внезапно он поднимает голову, переводит взгляд с дырявого водопада в район моих ключиц и неуверенно, с запинкой выговаривает:

- Карина.

Глава 27

- Мишенька, - произношу одними губами. Во все глаза смотрю на брата, не доверяя покачнувшейся реальности. Он сказал: «Карина»? Невозможно! Немыслимо! Неужели он меня чувствует? Или просто своим по-звериному чутким слухом уловил мое имя, прозвучавшее пять минут назад в разговоре?

Но брату мало моего потрясения. Расшатав как следует окружающий мир, он окончательным, мощным пинком посылает его кувырком по Вселенной, приближаясь ко мне и доверчиво вкладывая свои холодные пальцы в мою ладонь. Совсем как раньше, в прошлой жизни, его глаза при этом сверлят мои ключицы.

Затаив дыхание, замираю. По щеке ползет теплая влага. Боюсь стереть ее, боюсь пошевелиться, чтобы не спугнуть эту хрупкую, внезапную близость. Он меня узнал, узнал мой мальчик! Вопреки всему, каким-то своим особым чутьем разглядел во мне сестру за незнакомой, пугающе новой оболочкой. От этого еще сильнее хочется рыдать. Еле держусь, чтобы не зареветь во весь голос! Слезы текут по щекам одна за другой в полной тишине.

Это волшебное, невероятное мгновение нарушает ровный, чуть монотонный говор Людмилы:

- Ну, пойдемте что ли в гостиную? Вам кофе или чай? – она вопросительно смотрит на меня и Акима. При звуках ее голоса Мишины пальцы отрываются от моей ладони. Брат упирается взглядом в пол, а потом стремительным шагом подходит к столу и, ровно усевшись за стул, принимается за латание водопада. Это его терапия, способ прийти в себя, погрузившись в привычное после диковинной встречи с сестрой.

Направляемся в гостиную. Здесь ничего не изменилось со дня моей смерти. Все тот же раздвижной кожаный диван, на котором ночевали подруги, кресло по соседству с торшером - в нем я увлеченно читала Акунина и Глуховского, шкаф, забитый под завязку любимыми книгами, фотографии в рамочках на стене. Одну из них, нашу совместную семейную фотку с Мишей и родителями, сейчас как раз рассматривает Аким. Склонив голову и скрестив на груди руки, он внимательно вглядывается в изображение. В моей голове мелькает фееричная надежда: а вдруг он меня узнает сейчас также, как Миша?

- Это твоя подруга? – спрашивает он, указывая на мой предыдущий облик.

Подхожу поближе к фотографии и сразу оказываюсь в плену его рук, спиной прижатой к его груди. Мы вместе рассматриваем счастливые лица, запечатленные в этой самой комнате. Как давно это было! Я киваю.

- Это Карина. В тот день ей исполнилось восемнадцать. Они всей семьей отметили день рождения, а на следующий день ее родители погибли.

Аким мрачно кивает. Печальная история.

- Она была красивой. Твоя подруга.

- В твоем вкусе? – вдруг интересуюсь я. – Если бы ты встретил ее на улице до нашей встречи, был бы не прочь познакомиться?

Он еще раз, оценивающе оглядывает воздушный, почти прозрачный силуэт, светло-пепельные волосы до пояса, аккуратно уложенные волнами, и изящное, тонко вырезанное лицо фарфоровой куколки, на этой фотке довольно улыбающееся.

- Вопрос, конечно, необычный, но... да, я бы определенно обратил внимание на такую девушку, не знай я тогда тебя.

Его ответ бальзамом проливается мне душу. Почему-то мне важно, чтобы мою изначальную оболочку он посчитал привлекательной также, как мой внутренний мир.

В этот момент в комнату, осторожно ступая, заходит Людмила, удерживая на подносе три чашки кофе и те сладости, которые мы с собой притащили. Выкладывает все на кофейный столик и предлагает присоединиться к бесчайному чаепитию. Усаживаемся с Акимом на диван, Людмила же предпочитает кресло. Подносит чашку ко рту, пригубив кофе, прищелкивает языком от удовольствия и вдруг заявляет:

- Вы, конечно, и понятия не имеете, что именно случилось пять минут назад. Наш ведь Миша аутист, никому себя трогать не позволяет и сам никого не трогает. Единственный, с кем он шел на тактильный контакт – это его покойные родители да сестра, царствие им небесное! – крестится мимоходом, -  А теперь вот еще и вы. Это до того поразительно, что я бы не поверила, если бы своими глазами не видела! Вы расскажите мне теперь, как часто видели Мишу, как часто к Карине в гости приезжали? Откуда он вас так хорошо знает?

Вот и посыпались вопросы, которых я так боялась. Я не слишком-то умею врать. А точнее почти совсем не умею. Сделав вид, что рассасываю кусочек шоколада, размышляю. Аким женат на Кате примерно два года. Значит, последние два с половиной года Катя с Кариной пересечься никак не могли. Теоретически они могли встречаться раньше. Например, в университете. Заявляю:

- Мы вместе учились, в одной группе на педагогическом.

Аким бросает на меня удивленный взгляд. Ой, точно! Катя вряд ли училась в университете! Муж говорил, что все ее образование – это курсы по спорту и питанию. Поэтому продолжаю импровизировать:

- Это длилось недолго, потому что я не справилась с программой и меня исключили. И все же мы успели сдружиться. Потом я уехала домой, с Кариной постоянно созванивалась и переписывалась. Карина рассказывала, что у нее был молодой человек Андрей. Вы что-нибудь про него знаете?

- Да, в первый и последний раз видела его на кладбище. Кариночка-то домой никого не водила из мужчин. Берегла брата – он ведь, как малое дитя уязвимый. Она всегда о других больше заботилась, чем о себе, - тяжелый вздох, - Пусть земля ей будет пухом, бедной девочке! Так о чем мы говорили? Про Андрея ее я  больше ничего не знаю! Вы у Анны спросите, если с ней увидитесь – уж она-то должна знать, раз у них с Кариночкой один круг общения был.

- А вы что-нибудь про Лену знаете? Каринину подругу?

- Знаю. А то как же! – Людмила снова отпивает кофе, метким, отработанным движением закидывает себе в рот пралине и размеренно работает челюстями. –. Зашла она один раз, сразу на следующей день после того, как Карина умерла. Вся из себя деловая колбаса, - фыркает она возмущенно. - Костюмчик. Макияжик. Маникюрчик. Причитала: как же