В ее устах эти слова звучат как-то... неправильно!

- Почему же? - интересуется муж с лицом профессионального покериста, упираясь локтями на стол и переплетая пальцы в замок. Даже молча, не двигаясь, он умудряется произвести впечатление силы и власти. Как лев, с которым должно считаться, даже, когда тот, лениво прищурившись, наблюдает за своим прайдом.

- О, это целая история! – смеется она. – Когда я увидела Катю, то решила ее для начала прощупать. Ну, ты знаешь, - кидает лукавый взгляд на брата, - я умею залезть человеку под кожу и вывернуть его наизнанку! Самый лучший способ выудить из женщины сведения о личных проблемах – это начать жаловаться на сильный пол. Со всеми это срабатывало на ура, но наша Катя - кремень. Как я ее не провоцировала, она твердила, что ее муж хороший. Но самое любопытное случилось сегодня! Мне не на кого было оставить детей – пришлось пригрозить Кате, что уволю ее со следующей недели, если не останется с мальчиками. И что вы думаете? Она предпочла оказаться уволенной, чем подвести мужа. Мне ужасно хотелось узнать, ради кого эта замечательная девушка идет на такие жертвы! Так что, дорогой брателло, - опять шутливый взгляд на Владимира и хлопок по его плечу, - с семейными ценностями у этих ребят порядок.

- Вот и прекрасно, - заявляет Владимир, откинувшись на спинку стула и расстегивая при этом пиджак. Его лицо разгладилось и сбросило несколько лет. Он, похоже, расслабился, потому что понял: экзамен подошел к концу, экзаменатору пора что-нибудь черкнуть в зачетку и выдохнуть.

В противовес ему Ольга не собирается успокаиваться – до сих пор так и брызжет энергией. Она всем корпусом разворачивается ко мне и экспрессивно складывает руки в умоляющем жесте:

- Катенька, ну, пожалуйста! Ну, не обижайтесь на меня! Я ведь вам отчасти правду сказала! Со следующей недели вы по-любому у нас работать не сможете! Но не из-за увольнения, а потому что мы всей семьей на месяц поедем в кругосветку. А, когда мы вернемся, буду ждать вас обратно! Договорились?

- Я подумаю, - обещаю ей, улыбнувшись. – Я уже привязалась к вашим детям, но мне потребуется время, чтобы все обдумать.

- Если мы вам оплатим щедрые отпускные, это поможет вам думать быстрее?

- Ольга, - говорю, на несколько градусов охладив улыбку, - вы простите, но не всем нравится, когда им лезут под кожу.

- Все. Поняла, - она дает задний ход, выставив перед собой ладони. – Больше не давлю. Обожаю таких принципиальных, как вы! – вдруг вырывается у нее. – Вами, конечно, не покрутишь вокруг пальца, но зато и подлянки можно не ждать!

Пока мы ожидаем десерт, Ольга рассказывает про Пашу и Ваню, упоминает их новые перлы. Обещает показать портрет брата, когда он выберется к ней в гости и тот в притворном ужасе хватается за голову:

- Надеюсь, уши там на своем месте, а не на лбу, как в прошлый раз?

- Много ты понимаешь в искусстве! – отрезает художница. - Это, между прочим, метафора! Отсылка на то, что людей ты слушаешь не сердцем, а мозгами!

Скоро ужин подходит к концу. Платим по счету, и Владимир отзывает Акима на пару слов в сторонку. Напряженно вслушиваюсь в их тихую беседу, пытаюсь сквозь гул чужих разговоров, рваный ритм джаза и клацанье посуды различить хотя бы отдельные слова, чтобы понять, о чем речь. Как назло, ко мне липнет Ольга и опять начинает болтать о своем. Заметив, что я слушаю ее вполуха и бросаю напряженные взгляды на отошедших мужчин, она восклицает:

- Да расслабьтесь вы, наконец! Все будет хорошо! Я не отстану от брата, пока он с Акимом не подпишет контракт! Хотя я не думаю, что мое участие потребуется!

Когда секретные переговоры в закрытом мужском клубе заканчиваются, мы прощаемся и расходимся по машинам. Но в те несколько секунд, пока выходим из ресторана, у меня снова не получается определить мысли Акима. Его лицо непробиваемо для взлома и считки! Да или нет? Что сказал Владимир?

Пол часа в дороге тянутся мучительно долго. Ужасно хочется остановить мужа и потребовать ответ, но я сжимаю зубы и заставляю себя терпеливо ехать дальше. Вижу заброшенный дом слева. Пол дороги позади. Перекресток знакомый – осталось всего несколько километров пути. Наконец, дорожка, ведущая к дому. Медленно, аккуратно заезжаем. Паркуем машины в гараже, и я, тут же заглушив мотор, подбегаю к мужу. Спрашиваю нетерпеливо, схватив его за руку:

- Ну что? Он дал тебе ответ?

Он смотрит на меня отрешенно, молчит. Неожиданно с досадой выдает:

- Его ответ ни хрена не значит!

- В каком смысле? Он отказал? Ты шутишь?

О чем-то опять размышляет, своих мыслей не озвучивая. Рассеянно разглядывает меня, а я его в неярком освещении гаража. Его лицо выглядит напряженным. Будто борьба еще не окончена и совсем еще не время расслабляться и отмечать результат. Потом его взгляд соскальзывает с меня и отправляется странствовать по коробкам с инструментами и домашним скарбом.

Теперь мне кажется, что все потеряно, я не смогла ему помочь, мне не поверили. Мое признание определили в категорию фальши, забраковали и посчитали негодным. Плевать на себя, на свои неудачные откровения за ужином, мне больно за Акима. Нетерпеливо трясу его за руку, ну же, кончай секретничать! Расскажи, что ответил тот важный дядька в костюме после ужина! Но он опять извлекает из своих мыслей совсем не те ответы, что я жду.

- Сегодня я тысячу раз пожалел, что согласился представить тебя Владимиру.

- Почему? Я была так плоха? – криво улыбаюсь.

- Потому что не представлял себе, насколько он окажется въедливым, бестактным болваном! Помнишь тату? – он стучит двумя пальцами по шее и, поймав мой утвердительный кивок, продолжает. – Мелочи все-таки прельстили душу легкомысленного! Бизнес, вся эта суета с расширением – это фигня. Я это сегодня понял так отчетливо, что аж в голове зазвенело от ясности! Главное теперь - не профукать то, что действительно важно.

- Что не профукать? – спрашиваю тихо, и мой голос вдруг от волнения срывается на шепот.

- Тебя, - его пальцы нежно поправляют за ухо упавшие мне на лицо пряди, этим простым движением вызывая во мне новый шквал эмоций. – Сегодня я раскрыл тебя с новой стороны. Забавно. Мне казалось, я хорошо тебя изучил, но нет. Я не