Сиротин какое-то время рассматривал Вострикова цепким взглядом физиономиста. Потом улыбнулся.

– А вы молодец, Сан Саныч, – похвалил он через пару минут. – Недаром вас хвалят даже уголовники.

– Вот уж не думал, что вы попросились на допрос для того, чтобы отвешивать тут мне комплименты! Только хочу предупредить, гражданин Сиротин: я на лесть не падкай, – так и сказал с буквой «а». – И ваши комплименты мне по барабану. И неустойку вашу я с вами заодно выплачивать не стану.

Сиротин тяжело вздохнул, потер виски пальцами. Еще два дня назад холеные и ухоженные руки превратились в руки грузчика. Под ногтями слой грязи. Появились мозоли от подтягивания в камере на перекладине койки второго яруса – решил время убивать таким способом. Костяшки пальцев сбиты – это он по морде съездил самому ретивому гопнику, вознамерившемуся стащить у него туфли ручной работы.

Да… Наверх он лез достаточно долго. Вниз упал стремительно и за один день.

– Никакой неустойки нет, Сан Саныч. Потому что… Потому что мой заказчик исчез!

– Как это?

– Сам не знаю! Просто исчез – и все!

Сиротин был расстроен. Это Востриков понял сразу. И догадался также, что тот расстроен не из-за денег, которых, возможно, не дополучил. Было тут что-то еще.

– Кто сообщил вам, что ваш заказчик вас кинул? Адвокат?

– Ой, да не кидал меня никто! Что вы, в самом деле, начинаете, Сан Саныч?! – возмутился Сиротин, заерзав на стуле. – Я получил аванс в размере двух третей от общего гонорара.

– О как! Щедро!

– Мне доверяют. Я никого еще не подводил… до сего момента, – похвалился и тут же пожаловался Сиротин. – Так что дело не в деньгах. Я даже еще их и не отработал. Я просто очень озадачен исчезновением моего клиента. Он не звонил долгое время, никак не давал о себе знать. Я счел, что это нормально – лето, человек отдыхает. Я не звонил ему. У нас не принято. Он сам всегда первым выходит на связь.

– И тут вы попали в беду и решили попросить у него поддержки, так?

– Так.

– И вы попросили связаться с вашим клиентом вашего адвоката, так?

– Так.

– И что сообщил вам адвокат?

– Что все телефоны моего клиента выключены. Электронное сообщение осталось без ответа и… И я просто не знаю, что мне думать! – закончил Сиротин несолидно, плаксивым голосом.

– А вы думайте, что ваш клиент отдыхает. Это нормально в такое время года.

– Я так и думал. Но даже на отдыхе он всегда отвечал на мои звонки и сообщения! И просил не стесняться звонить ему, если есть что-то очень важное.

– И у вас появилась такая важная информация?

– Ну да! А как же! – и он почти возмутился, спросив. – А что, убийство Катерины Грищенко – это неважно?!

Востриков мысленно послал дядю к черту и кивнул:

– Важно, конечно. И ваш клиент на связь не вышел?

– И мой клиент оказался вне связи. Вернее, два его телефона оказались выключенными. Третий оказался заблокированным.

– Не понимаю вашего беспокойства, – равнодушно пожал плечами Востриков. – Человек на отдыхе.

– Этот человек никогда не отдыхает от бизнеса. Даже когда отдыхает! – Сиротин сердито покосился на Саню. – Он всегда бывал доступен для звонков. Подчеркиваю, всегда!

– Ага… И кто же этот ваш клиент? Или это информация, не подлежащая разглашению? И в чем суть вашего контракта?

Сиротин, как ни странно, приступил к ответу на второй вопрос:

– Какое-то время назад мой клиент поручил мне наблюдать за господином Грищенко. Я должен был докладывать обо всем, что касалось его личности. Где бывает. С кем бывает. Одним словом, все контакты.

– Грищенко? – Востриков изумленно выпятил нижнюю губу. – И чем же так был важен этот начинающий бизнесмен для вашего клиента? Мне лично это кажется странным, понимаете?

– Понимаю. Но все дело в том, что начинающий бизнесмен Грищенко начал бизнес, который планировал начать мой клиент!

– То есть? – вытаращился Востриков.

– Мой клиент собирался перенаправить часть своих средств в направлении, которое не осваивалось до определенного момента. В массовом смысле этого понятия. Он приказал одному из своих доверенных лиц проработать вопрос. Изложить свои соображения и…

– И что же доверенное лицо?

– А доверенное лицо сообщило спустя какое-то время, что дело выеденного яйца не стоит, что заведомо проигрышное. Что все ниши как бы уже заняты, мол, конкуренция дикая, ворваться будет сложно.

– Ваш клиент поверил этому утверждению?

Рассказ Сиротина Вострикова заинтересовал. Появилось какое-то странное предчувствие, что финал будет обескураживающим. И много объясняющим.

– И да, и нет, – ответил Сиротин. – Повторяю: он очень умный бизнесмен. И его сложно обмануть. И при всем его доверии к людям он всегда сомневается.

– Да, но только не в случае с вами, – поддел его Саня.

Сиротин не ответил, злобно покосившись на ядовитого опера.

– И тут, спустя какое-то время, мой клиент узнает, что его идею успешно разрабатывает малоизвестный человечек по фамилии Грищенко. Он в недоумении. Как такое могло быть? При такой дикой конкуренции, как утверждал его человек, этому пентюху удалось пробиться? Непонятно, – вспоминал Сиротин. – И он связался со мной.

– А вы раньше ему помогали?

– Не единожды! И он всегда оставался мною доволен! – с пафосом воскликнул задержанный.

– Продолжайте…

– Так вот, он связался со мной и попросил понаблюдать за Грищенко. Я начал наблюдать. Что-то узнал, о чем-то догадался. Доложил своему клиенту. Он приказал мне понаблюдать за ним уже в открытую.

– Чтобы он занервничал?

– Совершенно верно! Чтобы занервничал и начал совершать ошибки. Или он, или мартышка его с разными глазами.

– Марина?

– Она! – фыркнул пренебрежительно Сиротин.

– А почему с разными глазами?

– А потому что у нее от рождения один глаз серый, второй с голубизной. Вот она и носит каждый день линзы. И вот ведь дура – цвет меняет ежедневно! То черноглазой в офис явится, то с зелеными, как трава, глазами! Идиотка!

– Он начал совершать ошибки? – вернул его к важному направлению в беседе Востриков.

– Все начали совершать ошибки, буквально все! Марина занервничала, поняв, что я за ними веду наблюдение. Грищенко – тоже. Его бывшая жена пошла в наступление. Она вообще залезла ко мне в машину и попыталась соблазнить. А когда я ее принялся выталкивать, кое-что сообщила.

– Что же?

– Это даже не сообщение было, а намек, требующий тщательной проверки. И в ту ночь, когда я отвез в больницу покалеченного Грищенко, я вернулся за тем, чтобы внести уточнение. Даже заплатить ей был готов. Вошел в квартиру, а она уже мертва…