Он вспомнил боевой прием, которому его научила Титановая Лоза. Энергетический удар, называющийся «Крик скорга». Страшное по своей сути глобальное воздействие, на некоторое время вырубающее всех скоргов в радиусе нескольких сотен метров. Пожалуй, единственный реальный шанс переломить ситуацию, одно смущало: изучил недавно и тренировался мало…

Апостол остановился.

Третья группа сталтехов наступала с фронта. Откуда они взялись? Пятеро… В сумме их уже больше, чем в начале схватки.

Оглянувшись, Апостол увидел, как в тылу его позиции, из-под земли, через провал, образовавшийся на дне одной из воронок, выбираются еще несколько техномонстров.

Всё. Окружили… По тоннелям идут, и сколько их там, под землей, даже гадать нет смысла.

Апостол сдаваться не собирался. Стянув перчатки, он соединил пальцы обеих рук, пронизанные прожилками серебристых вкраплений, в определенном сочетании. Боевые импланты, контактируя друг с другом, образовали генератор, необходимый для нанесения удара.

Еще секунда — и тело сталкера выгнулось. «Крик скорга» забирал силы, высасывал из организма почти всю жизненную энергию, преобразуя ее в губительное для скоргов излучение.

На доли секунд реальность застыла, будто остановилось время, а воздух превратился в мутное стекло.

Тело Апостола содрогнулось в конвульсии, нечеловеческая мука исказила черты, он рухнул на колени, силясь вдохнуть, не видя того, как трое подобравшихся совсем близко сталтехов вдруг споткнулись, окаменели, не завершив начатых движений, и внезапно повалились, словно куклы…

Боль, разорвавшая мозг, была адской.

Собственные колонии скоргов, составлявшие импланты Апостола, практически не пострадали, но цена удара, на время остановившего сталтехов, оказалась для него непомерной — ноги подкосились, окружающий мир вдруг начал тускнеть, сознание попыталось ускользнуть в спасительную чернь небытия, но сталкер не мог позволить себе такую роскошь, — хрипя, он судорожно выдавил остатки воздуха из легких, затем глубоко и жадно вдохнул, повалился на бок, несколько секунд лежал, глядя в блеклое утреннее небо, а затем, превозмогая ватную слабость мышц, начал приподниматься, опираясь на руки…

Мутный от боли взгляд ловил осколки реальности.

Под руки подвернулось оружие, он вцепился в него, встал на колени, затем, одной рукой удерживаясь за потемневшую, покрытую коростой ржавчины, изогнутую металлическую балку, выпрямился в полный рост.

Три сталтеха, видимо, выбравшиеся из подземелий уже после нанесенного Апостолом удара, стремительно бежали прямо на него.

Несколько лазерных лучей вспыхнули и погасли, разбрызгивая частицы расплавленного металла, — балку, за которую одной рукой держался сталкер, перерубило в двух местах, и он снова едва не упал, лишь чудом сохранив равновесие.

С трудом приподняв «ИПК», Апостол огрызнулся короткой очередью — одного сталтеха зацепило, крутанув вокруг оси, отбросив назад, но двое лишь увеличили скорость, несясь к нему.

Он попятился и открыл огонь, понимая: как только устройства накачки армганов нежити перезарядятся, ему несдобровать…

Целясь в головы, он допустил несколько промахов — после применения боевых имплантов силы возвращались очень медленно, а события, наоборот, разворачивались стремительно. Словно почувствовав затруднительное положение сталкера, оба человекоподобных механоида остановились — один вообще застыл, сканируя окрестности, а второй вскинул руки, соединяя трехпалые конечности в генератор СВЧ-импульса.

«Сейчас шарахнет…».

Апостол никогда не задумывался, как именно ему суждено умереть…

…Внезапно, сухо и отчетливо, щелкнул одиночный выстрел; сталтех, резко дернувшись, пошатнулся, попытался удержать равновесие, но не смог — в его голове зияла огромная дыра. Второй, мгновенно прекратив сканирование, стал резко разворачиваться, вскидывая обе руки с вмонтированными в них армганами, но тоже не успел — еще один беспощадный снайперский выстрел раздробил шейные позвонки твари, отделив голову от туловища.

Сверкнули, выжигая вишневые язвы в земле, два лазерных разряда — падая, обезглавленный сталтех все же разрядил оружие.

У Апостола от перенапряжения все плыло перед глазами.

Опираясь на импульсный пулемет, он с трудом повернулся, взглядом вычисляя позицию снайпера.

Оплавленная, накренившаяся к земле постройка техноса… Стреляли оттуда…

— Саид?

— Не дергайся, — ответил через мью-фон незнакомый голос. — Присядь.

Апостол подчинился. Не та ситуация, чтобы спорить.

Еще два выстрела громыхнули один за другим, поражая цели, находящиеся вне пределов видимости Апостола, затем среди оплавленного плетения автонов наметилось движение — сухопарый, жилистый, облаченный в обгоревшие лохмотья экипировки сталкер спрыгнул на землю.

Адепт Ордена пристально посмотрел на него, с трудом узнавая виденные лишь однажды черты.

Три месяца они с Саидом безуспешно искали этого человека среди отчужденных пространств Пятизонья, каждый день рискуя жизнью, теряя надежду на успех и обретая ее вновь.

Сталкер подошел ближе.

— Аскет, — сухо произнес он, протягивая руку, чтобы помочь встать обессилевшему адепту.

Апостол принял предложенную помощь, встал, а затем коснулся сенсора на запястье, поднимая бронепластины лицевого забрала шлема.

От того, как произойдет их встреча, какую эмоциональную окраску она получит, зависело очень многое. В каждом движении сталкера читались необратимые изменения, произошедшие с Аскетом со дня их последней встречи. Апостол понимал: изменилась не только его внешность, но и внутренний мир. Те скупые сведения, что удалось получить от Митрофана, давали лишь слабое, приблизительное представление о лишениях, пережитых этим человеком…

Сохранил ли он память о прошлом? Если да — то как оценивает все случившееся?

Дымчатое забрало боевого шлема с сухим щелчком встало на фиксаторы, открыв взгляду бледное лицо адепта.

Аскет невольно вздрогнул.

— Апостол?! — не поверил он своим глазам.

Несколько секунд они пристально, неотрывно смотрели друг на друга, пребывая в обоюдном немом замешательстве, невольно вспоминая те роковые часы, когда их однажды свела судьба.

Первым не выдержал Аскет.

— Ты же погиб… Тогда, в Сосновом Бору!…

— Жив, как видишь… — ответил Апостол. — Шрама убило, когда он пытался вытащить тебя с перекрестка, из-под огня «вертушек», а меня и Саида замуровало под обломками рухнувшего здания… Титановая Лоза нас нашла и вызволила. Она чуть-чуть тогда не успела. — Он вновь поймал взгляд Аскета. — Ты сам-то как, Егор? Когда обломки разобрали, тебя под ними не оказалось.

— Как выбрался, не знаю. Ты ведь помнишь, Паша, Шрам мой метаболический имплант ввел в форсированный режим. Те дни вообще из памяти стерлись. Очнулся уже здесь, в Пустоши.