– Ох, Лада, – покачал головой Веслав, но улыбки скрыть не мог. – Дурак я, да?

– Ещё какой, – улыбнулась она и исчезла.

Ночь была ясная и звёздная. Краешек одной из лун серебряной дугой показался в оконном проёме. Когда выглянут обе луны, в горнице станет совсем светло. Надо бы встать и закрыть окна. Царь приподнялся и обернулся на спящую жену. Агния спала крепко, и Драгослав невольно залюбовался ею. Ее мраморная кожа, такая же молодая, как и десять лет назад, будто сияла в свете ночных звёзд. Ее длинные волосы, которые так и не тронула седина, разметались по подушке. Она родила ему дочь, но её тело было по-прежнему стройно. Они вместе десять лет, но Драгослав так и не узнал, за что её пленили Боги. Царь даже не знал, кто она. С тех пор, как Полоз поработил Дух царя, Агния не говорила о себе. Царю казалось, что Агния стала его бояться.

Драгослав медленно поднялся и подошёл к окну. Тихо светился купол Великого Свагобора, который был виден из окон Царского Терема. Белые стены домов Солнцеграда отражали серебристый свет Луны, красноватый – Дивии и золотистые отблески доспехов недремлющих витязей. Сияющие мужи несли почётный караул у Царского Терема, охраняли улицы и стены столичных островов. И не только их. За десять лет правления войско владыки Солнцеграда возросло, несказанно возросло. Но только ночью, когда мир засыпал, Драгослав мог позволить себе задуматься о том, благодаря чему крепла военная мощь Сваргореи. И где-то в своей далёкой, забытой душе – ужаснуться. Осталось немного, и Полоз потребует собрать войска, чтобы отплыть на Запад, обогнуть Велейные Острова и…

Царь устало вздохнул: сон давно покинул правителя Сваргореи. Ночь – единственное время, когда Драгослав мог обратиться к своей душе, которая томилась в плену Змия Полоза. Ночь – Время Мора, когда голоса умерших становятся слышнее. Драгослав знал, что его Дух почил, пронзённый клятвой строптивого Бога. Царь боялся того, что, когда он исполнит клятву, данную Полозу, когда подчинит воле Змия Свет, Полоз убьёт своего Наместника, чтобы самому стать полноправным властелином. Но Драгослав страшился этого только ночью, когда мог услышать Слово своего пленённого Духа. Днём же царь был уверен в том, что, когда наступит Змиев Век, Полоз дарует ему бессмертие. Ночью Драгослав боялся того, что Веслава так и не нашли. Днем владыка Солнцеграда вновь слушал зачарованных им самим духов воды, которые молвили о том, что царевича нет. Но чувствовал Драгослав: жив законный наследник Веслав. И страшился царь того, что Веславу тоже помогают Боги, раз преданные слуги Полоза за десять с лишним лет так и не нашли царевича.

Иногда, ночами, прорывались к Драгославу и другие воспоминания его Духа: неясные видения, бывало, слышались и голоса. Но Драгослав не мог их различить. Так, оно, наверное, и лучше. Иначе бы он сошёл с ума. Царь устало покачал головой и задёрнул окна. И в темноте почудилась Драгославу песня: тихий женский голос пел песнь, знакомую до щемящей боли в сердце. Царь подошел к постели – Агния спала, но песня продолжала литься. Драгослав прислушался: голос был ему знаком, только он не помнил, откуда. Песня, немногим слышнее тишины, но совсем настоящая. И от голоса тепло такое было, что не передать словами. Царь медленно лёг в постель и, внимая музыке, закрыл глаза. Драгослав увидел голубое небо и зелёную, сочную траву; ослепительное солнце и хрустящий под ногами снег – царь видел то, что давно перестал замечать. Царь уснул, впервые за много лет.

Наутро Драгослав ничего не помнил. Ни сна, ни своих размышлений. Ум царя был спокоен и чист. После завтрака с царицей и Златой Драгослав провёл собрание Палаты Веденеев и выслушал военного советника Здебора, который рассказывал о новых юношах, что на службу поступили. Только, сокрушался советник, вновь из казарм воины пропали. Что же такое, Отец Сварог? Почему же так часто бегут со службы бывалые воины? В мирное время живём, жалованье хорошее даруем. Царь заверил советника, что он усилит охрану казарм морскими витязями.

После разговора с Здебором царь обедал в кругу семьи. Драгослав узнал у Златы, как ей даётся учёба в Сестринском Ведомире. Злата вернулась в Царский Терем на седмицу корочуна [40], посвящённую Чернобогу. Злата просила отца позволить ей провести грядущую ночь со сверстниками, гуляя ряженой по улицам Солнцеграда, раздавать сладости и петь песни. Но Драгослав был непреклонен: негоже будущей царице в таких забавах участвовать. Злата обиделась, губы поджала, но спорить с царем-батюшкой не стала. Мать тоже не разделяла стремлений дочки ряженой с песнями по домам ходить да силу нечистую изводить. Вдруг кто на красавицу такую позарится и умыкнет Злату какой-нибудь водяной? Злата и матери возражать не стала: ворожбой Злата владела хорошо, постоять за себя могла. Царевна только кротко кивнула и пообещала родителям, что ночью спать будет.

После обеда царь проверял, как чувствует себя Горыч. Морской змей обитал в незамерзающем бассейне позади архитектурного ансамбля Царского Терема, недалеко от выполненной в форме цветка площади со статуей Перуна. Холода не мучили трёхглавого: Горыч страдал по свободе, его дух томился по великим делам. Драгослав иногда отпускал змея в плавание по морским водам, но Полоз бранил царя за это. Чем дольше будет томиться змей, тем большую силу в себе накопит, без которой не стать Драгославу царём всего Света, а Полозу не потягаться силой с Перуном.

Драгослав потрепал Горыча по одной из его массивных голов и кинул ему обед. Морской Царь тут же схватил брошенный кусок мяса. «Еще немного осталось, мой друг, – подумал Драгослав. – Еще немного потерпеть».

После того как Драгослав навещал Горыча, царь продолжал государственные дела: принимал просителей и купцов. Перед ужином обычно удалялся Драгослав в Святобор, который находился за Великим Свагобором. Дуб с Великобожием, которые располагались посреди священной рощи, были окружены символизирующим живое море Светомира рвом, заполненным водой. Если святилище Ведомира располагалось на естественном острове среди озера, то капии Царского Великобожия хранил искусственный водоём. К Богам царь ходил один, опускался на ступени подле центрального капия Полоза, закрывал глаза и слушал повелителя морей.

Стоял тёмный зимний вечер. Искусственное озеро покрылось плотным льдом, на котором, мерцая в свете факелов, лежал снег. Выложенные камнем дорожки Святобора освещали золотые фонари. Пирс, украшенный резной оградкой, утопал в сугробах, и лишь расчищенная служителями святого места дорога вела к дубу, за которым, следуя канонам, располагалось святилище. Драгослав пошёл по льду, поднялся по ступеням к дубу, обогнул его и замер: прямо в центре Великобожия, подле своего капия, ждал царя Дух Полоза. Бог морей сидел на ступенях в облике, в котором он являлся Драгославу десять лет назад. Что же случилось, раз Полоз сам ему явился? Впервые за десять лет Змий почтил царя своим Духом. Спокойствие царя помутилось волнением, которое невольно испытывал Драгослав, когда говорил со своим повелителем.

– Что стоишь, – пробасил Полоз, поднимая на Драгослава взгляд своих белёсых глаз. – Неужели я всё ещё страшу тебя? – Змий низко рассмеялся.