– А что, по-вашему, «Васта» затевала в Таджикистане?

– Что угодно, только не строительство. Я даже подумала: а вдруг у Васьки появилась любовница? А все эти командировки, все эти фабрики только для того и нужны, чтобы обманывать жену?

– Может быть, где-то завалялись записи или документы, которые имеют отношение к этому строительству?

– После гибели Васи в квартире устроили обыск работники московской прокуратуры и полиции. Забрали какие-то бумаги из комнаты мужа. Составили опись, но я была в таком состоянии, что не могла ничего читать. Даже протокол изъятия подписала моя родственница. Позже Васин компаньон господин Рогов прислал своих людей. И они выгребли все, что не забрали полицейские.

– И еще… Я хотела спросить о здоровье сына.

– Спасибо, что не забыли, – кивнула Лида. – Весь этот месяц были бесконечные совещания врачей. А где два врача, там три разных мнения по одному и тому же вопросу. Нужно было выяснить: поможет ли операция, или в пересадке спинного мозга нет смысла. Существуют разновидности этого заболевания, рака крови. Иногда пересадка спинного мозга не дает никакого эффекта, а в других случаях она буквально воскрешает людей. Короче, наши профессора решили, чтооперация нужна. Не просто нужна – это и есть спасение. В следующем месяце Юру кладут в клинику. Оперируют ориентировочно в сентябре. Хотите с ним познакомиться?

– Конечно, – кивнула Джейн.

Через минуту в комнате появился мальчик лет двенадцати, на бледном лице светились ярко-голубые глаза. Желтый спортивный костюм болтался, как на вешалке, левой рукой он опирался на тросточку с металлическим шаром вместо ручки. Джейн протянула руку и спросила, как дела.

– Спасибо, хорошо, – ответил Юра и стал смотреть в окно.

– Иди, сынок, – тихо проговорила Лида.

Мальчик повернулся и медленно, словно боялся потерять на ходу равновесие, вышел из комнаты.

Девяткин вернулся домой в десятом часу вечера. Он наскоро перекусил на кухне, наблюдая из окна, как возле дома на скамейке два парня – один лет шестнадцати, другой чуть постарше – угощают пивом великовозрастную девицу, ярко накрашенную и обвешанную дешевой бижутерией. Под лавочкой ждала своего часа бутылка красного вина. Прикончив холодную курицу, Девяткин принял душ и почувствовал, что усталость понемногу отступает.

Он растерся полотенцем, снова уселся у кухонного окна, поставив на стол стакан с ромом, разбавленным апельсиновым соком, и стал смотреть, как на той же скамейке развлекались те же два парня. Девица ушла, обманув их ожидания, и теперь, потерпев неудачу на любовном фронте, они наливали стакан вина мальчишке лет десяти. Видно, хотели подпоить его и посмеяться над пьяным.

Девяткин распахнул окно, сунув два пальца в рот, пронзительно свистнул. Когда парни задрали вверх головы и заметили в окне мускулистого мужчину, погрозил им кулаком и крикнул:

– Сейчас спускаюсь. Если кого зашибу, не обижайтесь!

Парней словно ветром сдуло, исчез мальчишка и бутылка вина. Лавочка опустела, двор медленно погружался в темноту летнего вечера. Девяткин вспомнил, что завтра суббота, а значит, самое время разогнать тоску и немного отдохнуть. Завтра дежурить не ему, а к понедельнику, возможно, появится хоть какая-то информация о Жоре Тосте.

Он придвинул ближе телефон и набрал номер одной очень интересной женщины, бухгалтера крупного магазина, живущей на соседней улице. Долго слушал длинные гудки, надеясь, что трубку все-таки снимут. Увы! Глотнув рома, немного подумал и набрал номер другой дамы, тоже очень симпатичной, состоящей в разводе. Женщина воспитывала ребенка, а ребенок, как назло, именно сейчас простудился.

– Пусть выздоравливает, – сказал Девяткин в трубку и, вспомнив о своей холостяцкой жизни, решил, что без детей жить плохо. А с детьми – еще хуже.

– Выздоровеет, – пообещала женщина. – Твоими молитвами.

– Тогда целую, – попрощался Девяткин.

Долив в стакан сока и рома, он отправился в комнату и включил телевизор. Положил на журнальный столик мобильный телефон: какая-нибудь знакомая наверняка сама позвонит. Сегодня вечер пятницы, развлечься хочет не он один. Но телефон упрямо молчал. Ровно в одиннадцать вечера Юрий Иванович уснул в кресле перед телевизором. Мобильный телефон зазвонил в одиннадцать пятнадцать, но Девяткин не проснулся. Второй звонок раздался через сорок минут.

– Это я. – Голос принадлежал старому знакомому, некоему Каштанову. – Человек, который тебя интересует, сейчас в районе Краснопресненской.

– Чего? – Девяткин поднялся с кресла. – Повтори.

– Сначала запиши несколько слов. – Каштанов продиктовал адрес. – Жора Тост только что прибыл на место, где частенько «катал». Наверное, они просидят до утра. В хате четверо, включая хозяина. Вопросы есть?

Павел Каштанов, дважды судимый за разбой, стал инвалидом в местах лишения свободы за Полярным кругом. После сильного обморожения ему ампутировали ступню правой ноги и два пальца на левой руке. Покинув зону, Каштанов понял, что инвалиду на воле живется труднее, чем на зоне. Но дышать можно, если не портить отношения с полицией.

Когда Девяткин предложил Каштанову сотрудничество, тот взвесил все «за» и «против», для приличия выждал недельку и согласился. Теперь Каштан освоил дорогие немецкие протезы, ездил на «Лексусе», держал два катрана на городской окраине и один солидный карточный притон в центре города. Он планировал расширить свой бизнес, потому что воры его уважали, а менты не трогали.

– Ты можешь говорить?

– Могу. Я только что был на Краснопресненской, заехал долг получить. Туда притащились два лоха из Ангарска. Я уже уходил, когда появился твой знакомый.

– Больше там никого?

– Обычно приходит женщина, готовит поесть и на стол подает. Но сегодня ее нет.

Девяткин дал отбой и набрал номер дежурного по отделу: надо вызывать на Краснопресненскую оперативную группу. Пока оставалось время до приезда служебной машины, он включил компьютер, соединился с базой данных Главного управления внутренних дел Москвы и ввел в строку поиска адрес, что продиктовал Каштан. Как пить дать, это квартира в доме старой постройки, без лифта, на последнем этаже. Дом стоит в тихом месте, в глубине двора, а сам двор хорошо просматривается из окон.

Именно такие квартиры арендуют профессиональные «каталы» под свои игорные заведения. Там никогда не устраивают шумных гулянок, люди собираются для серьезной игры и расходятся по одному, избегая встреч с соседями. Пускают только проверенных парней или фраеров, которых раздевают до нитки.

Как правило, все начинается вечером в пятницу, играют все выходные напролет. Случается, засиживаются до понедельника. В остальные дни квартира пустует. На экране появился ответ на запрос. Так и есть: в трехкомнатной квартире прописаны муж и жена Агафоновы и ребенок двенадцати лет, год назад квартира сдана в аренду некоему Вадиму Коладзе. Последний этаж, лифта нет, дом расположен в тихом месте неподалеку от набережной Москвы-реки.