Я услышала непродолжительное молчание. А затем Серёжа вполне серьезно сказал:

— Так и сказала бы, так и сяк, золотой мой Серёженька, соскучилась по тебе до смерти. Сижу там одна и иссыхаю без тебя. Приезжай, любимый, я тебе пирогов напекла, попотчую и крепко поцелую…

— Гу-у-ущин! — провыла я.

И он сразу оговорился:

— Ну да, с пирогами я слишком загнул. Ты готовить не умеешь.

— Я… — хотела сказать «тебя прибью!», но он перебил меня:

— Сейчас буду, любимая, — и чмокнул в трубку.

Я готова была трубку руками раздавить. Да сил столько не хватило бы…

***

Гущин приехал около восьми вечера. Михаил мне так и не позвонил. Я даже не знала, что ему приготовить. Честно говоря, стеснялась трогать его продукты, потому что боялась их испортить. Но простой салат — огурцы, помидоры, лук — для себя я приготовила. И нарезала побольше черного хлеба, хотя бы им наемся…

К счастью, Гущин притащил с собой суши, и мне не пришлось голодать, разделяя с ним свой без того маленький паек.

— Давай скорее хавай, нам срочно надо ехать… — Гущин забрал себе всю мою тарелку салата.

Он положил большую ложку моего скромного творения в рот и удивленно спросил:

— Ты что, его не солила?

— Не помню, — призналась я, закидывая вкусные роллы в рот. Хороший все-таки друг Гущин. Никогда меня голодной не оставляет.

— А я-то думал, что ты в меня влюбилась…

— Куда ты собрался меня везти? — спросила я и запихнула очередной ролл в рот.

— Н-е-е, сначала ты, — Гущин успел опустошить мою тарелку салата и поднявшись, включил кофемашину. — Что это ты так резко вспомнила обо мне?

Ролл застрял у меня в горле. Как ему сказать, что я хочу проверить: хочу я его или нет?

— Покраснела? Вик, ты и правда в меня влюбилась! — засмеялся он.

Давясь, я все же проглотила злосчастный ролл.

— Нет же, нет! — заверила я. И, подойдя близко к нему, сказала: — Мне надо проверить…

Видимо, я это сказала слишком серьезно.

— Что-то я ничего не понял… — Гущин просто остолбенел.

Я никогда его не видела растерянным… Его голубые глаза стали серьезными… И таким он мне нравился больше.

Я взяла и сама его поцеловала. Недолго. Просто пыталась понять нравится он мне или нет… Хочу я его, как мужчину?…

И когда Гущин стал отвечать, я оторвалась от него. Но он меня крепко прижал к себе и сказал:

— Раз такое намечается, то я все дела отменяю… — он меня чмокнул в губы и добавил: — Ты действительно этого хочешь?

Я молчала. Я ещё не знала. Все так ново. Я не понимала. Гущин симпатичный и чертовски привлекательный…

— И ты меня не застрелишь?

— Нет, — улыбнулась я.

Он меня снова поцеловал. И в этот раз крепко. Гущин умел целоваться, это точно… Его поцелуи такие манящие, сексуальные… Классные, одним словом.

Но…

Я не хотела его. Я все время вспоминала Мишу, его жаркое дыхание, запах…

Тут щелкнула машина, и кофе полилось в чашку. Для меня это стало сигналом судьбы.

Я отпрянула от Сергея и заявила:

— Это не гормоны.

Гущин снова рассеянно посмотрел на меня, словно все мысли, собирая в одну кучу.

— Извини, — покраснела я.

Он тяжело задышал:

— Вика, что происходит?

— Извини, ты тут не при чем…

— Ты сейчас меня продинамила и говоришь, что я не при чем?

— Дело не в тебе, а во мне, — напрасно оправдывалась я.

— В этом я и не сомневаюсь, — Сергей взял кофе. — Черт! — он поставил чашку на стол и отодвинул. — Что не так?!

Я поняла, что он от меня не отвяжется, и сказала честно:

— Я проверяла свои чувства к Высоковскому.

И тут он схватился за голову, а потом заржал почти истерически. Затем, все так же смеясь, сказал:

— Ты хотела ему со мной изменить!

Это прозвучало так вульгарно и больно, что я ему из-за всей силы вмазала пощечину.

После этого он замолчал. Моя рука горела… А он с такой злобой посмотрел на меня, что я уже испугалась, что сейчас даст сдачи. И поэтому сказала:

— Извини…

— Какой раз за сегодня?

— Я понимаю… — попыталась оправдаться я.

— Что я сказал правду? Что думаешь, я не знаю, что ты с ним спишь?

Я покраснела и уже мечтала его расстрелять. Скользкий пронырливый журналист!

— Что у тебя в голове?.. — он долго смотрел на меня.

Как я жалела, что не умею в воздухе растворяться, исчезать и сквозь землю проваливаться… Затем отхлебнул кофе и, взяв ключи, сказал мне:

— Раз секс отменяется, поехали.

— Куда?

— По дороге расскажу.

Я была безмерно ему благодарна за то, что он замял эту тему и повел себя… как настоящий мужчина.

А я тут поняла, что так сглупила… Я себя выставила безмозглой девушкой и чудовищем… Так с друзьями не поступают… Так ни с кем не поступают.

Я чуть было не изменила себе… Ведь я никогда не позволяла себе целоваться ради любопытства или эксперимента…

А тут…

Стыдоба…

Что я еще могу наделать от отчаяния?..

Все это Высоковский! Мозги мои ещё при первом поцелуе с ним расплавились… А сейчас… Я так жалела, что его не было рядом весь день. Может быть, тогда у меня эти глупые мысли не лезли бы…

***

В машине Гущин сразу пояснил мне, зачем вообще меня с собой куда-то позвал. И первые его слова у меня чуть было не вызвали сердечный приступ.

— Случилась авария. Твой Михаил в больнице.

Гущин взглянул на меня и сразу добавил:

— Нет, ты что так побелела?! Я же не сказал, что твой сладенький Высоковский в аварию попал!

— А что случилось? — у меня уже от сердца отлегло.

— На Ленку покушались, — ответил хмуро Гущин.

Я пыталась прочитать на его лице: жалко ему ее или нет, но так и не смогла. А он продолжил: — Она в реанимации. Надежды практически никакой. И ее сыну нужна кровь. Там сейчас все собрались.

— Кто все? — не поняла я.

— Родня. Потенциальная родня. В принципе, для этого я тебя и взял. Позор ещё тот намечается.

Я, наверное, плохо соображала. И с его слов вообще ничего не поняла.