Он допил коньяк, потом поднес лупу к гравюре II – CLAUS. PAT. Т. – бородатый отшельник, запертая дверь, фонарь на земле, в руке у отшельника два ключа. Глядя на две одинаковые картинки, он вдруг почувствовал себя ребенком, который отыскивает семь различий в двух схожих изображениях. Что ж – он скорчил гримасу, – именно этим он и занят. Жизнь как игра. А книги как зеркало жизни.

И тут он увидел! Вдруг, внезапно. Ведь бывает, что стоит выбрать нужную перспективу, и неожиданно вскрывается точный и продуманный смысл того, что казалось нам полной бессмыслицей. От изумления Корсо с шумом выдохнул воздух из легких, словно готовясь расхохотаться, но из горла его вырвался лишь сухой всплеск – недоуменный и совсем невеселый смешок. Этого просто не могло быть. Такими вещами не шутят. Он растерянно тряхнул головой. Перед ним лежала не какая-нибудь книжка-игрушка, купленная в вокзальном киоске, а два тома, напечатанных почти три с половиной века назад. Они, между прочим, стоили жизни печатнику. Были включены инквизицией в «Индекс запрещенных книг», о них писали серьезные библиографы: «Гравюра II. Латинская надпись. Старик с двумя ключами и фонарем перед запертой дверью.» Но никто до сей поры не положил рядом и не сравнил два из трех известных ныне экземпляров. Сделать это было нелегко, да и не очень нужно. Старик с двумя ключами. И довольно.

Корсо встал и подошел к окну. Постоял там немного, глядя сквозь замутненное его дыханием стекло на улицу. Значит, Варо Борха был все-таки прав. Аристид Торкья, надо думать, здорово потешался там, на костре, устроенном на Кампо деи Фьори, пока огонь не отучил его смеяться – уже навсегда. Да, он придумал просто гениальную шутку. И оставил нам.

– Никто не отвечает?

– Никто.

– Тем хуже. Значит, он мертв.

М. Леблан. «Арсен Люпен»

Лукасу Корсо было лучше, чем кому другому, известно, какое звено в их ремесле следует считать самым слабым: библиографии составляют ученые, которые своими глазами описываемые книги никогда не видали; они пользуются данными, полученными из вторых рук, и полностью доверяют слову предшественников. В результате любая ошибка или неточность может передаваться из поколения в поколение, и никто не обратит на них внимания, пока оплошность не обнаружится по чистой случайности. Как раз это и произошло с «Девятью вратами». Книга фигурировала во всех без исключения канонических библиографиях, но даже в самых подробных о девяти гравюрах лишь упоминалось. О второй гравюре в наиболее известных трудах говорилось, что там изображен старик – мудрец или отшельник, – который стоит перед запертой дверью и держит в руке два ключа; но никто ни разу не уточнил, в какой именно руке он держит эти самые ключи. Теперь у Корсо был ответ: на гравюре из Первого экземпляра – в левой, на гравюре из Второго – в правой.

Оставалось узнать, какой сюрприз таил в себе Третий экземпляр; но на этот вопрос ответить было пока невозможно. Корсо просидел на вилле «Уединение» до темноты. Он работал при свечах, без передышки, буквально не поднимая головы, часто что-то записывал, снова и снова сверял оба экземпляра. И скрупулезно изучал гравюры – одну за другой, – пока не убедился в справедливости своей гипотезы. Нашлись новые доказательства. Наконец он пробежал глазами записи, которые сделал на сложенном пополам листе бумаги, а также схемы и диаграммы, связанные между собой самым причудливым образом, – итог всей этой кропотливой работы. Пять гравюр из Первого и Второго экземпляра имели различия. На гравюре номер II старики держали ключи в разных руках. На гравюре номер III в первом случае лабиринт имел выход, во втором – нет. На гравюре номер V смерть показывала песочные часы, но в одной книге песок уже успел пересыпаться вниз, а во второй он еще находился в верхней части часов. Что касается шахматной доски на гравюре номер VII, то в экземпляре Варо Борхи все клетки были белыми, а в экземпляре Фаргаша – черными. На гравюре под номером VIII в одном экземпляре палач, приготовившийся обезглавить девушку, вдруг превращался – благодаря солнечным лучам вокруг головы – в архангела-мстителя.

Но и это, как оказалось, было не все. Лупа помогла обнаружить новые сюрпризы. Марки гравера, хитроумно спрятанные на ксилографиях, давали еще один тонкий след: и в том и в другом экземпляре на картинке со стариком «А. Т.» – то есть Аристид Торкья – фигурировал лишь как «sculptor», и только во Втором экземпляре – разом и как «sculptor», и как «inventor». На Первом же стояла другая подпись – «L. F.», о чем братья Сениса и предупреждали охотника за книгами. То же самое он разглядел еще на четырех гравюрах. Из чего следовало: все гравюры были вырезаны на дереве самим печатником, но вот рисунки, которые он копировал, принадлежали другому лицу. Иными словами, речь шла не о подделке, выполненной в ту же эпоху, и не об апокрифе. Это сам печатник Торкья, «с привилегией и с позволения вышестоящих», внес изменения в собственное творение, следуя определенному плану – своим именем он подписывал те иллюстрации, что сам же и изменил, чтобы отличить от тех, чьим автором был «L. F.». Остался только один экземпляр, признался он палачам. На самом деле сохранилось три; правда, существовал еще и некий ключ, с помощью которого их, по всей видимости, можно было превратить в один. Но тайну, как это сделать, печатник унес с собой на костер.

Корсо воспользовался старой системой сопоставления: сделал сравнительные таблицы – на манер тех, что использовал Умберто Эко в работе о Ханау[99]. Получилась следующая схема обнаруженных различий:

Что касается марки гравера и вариантов подписей «А. Т.» (печатник Торкья) и «L. F.» (неизвестный? Люцифер?), обозначающих гравера и художника, то картина получалась следующая:

Странная картина. Зато теперь у Корсо наконец-то появились веские основания для вывода: да, имеется некий ключ, который поможет открыть во всем этом тайный смысл. Корсо медленно поднялся, словно боялся, что уже ставшие очевидными связи вдруг рассеются как дым прямо у него на глазах. Главное – хладнокровие и выдержка; он чувствовал себя охотником, твердо знающим, что след, каким бы запутанным он ни был, обязательно выведет на зверя.

Рука. Выход. Песок. Доска. Нимб.

Он снова глянул в окно. За грязными стеклами покачивалась ветка неведомого дерева. Квадратик розоватого света не желал растворяться в ночи.

Экземпляры Первый и Второй. Различия в гравюрах II, IIII, V, VII и VIII.

Конечно, надо ехать в Париж. Там находится Третий экземпляр и, возможно, разгадка тайны. Но теперь Корсо больше занимало другое дело, вдруг перекочевавшее в разряд неотложных. Варо Борха очень четко поставил ему задачу, и, раз не удалось заполучить номер Два честным путем, следовало искать, так сказать, нетрадиционные способы. Естественно, риск как для Фаргаша, так и для самого Корсо должен быть минимальным. Необходимо изобрести какой-нибудь спокойный и благоразумный вариант. Корсо достал из кармана записную книжку и отыскал нужный телефонный номер. Для такой работы идеально подходил Амилкар Пинту.